Майкл Суэнвик - Джек-Фауст

- Один!

Люди повернулись, вытянули шеи, но ничего не увидели. Кукловод оцепенел, а его герой - лодка в виде полумесяца - едва не опрокинулась.

- Один! - Кукла истерически захлопала маленькими ручонками. - Один - что? О! Наверное, ко мне приближается морской змей!

Пожилая торговка рыбой отскочила назад, когда проезжающая телега, запряженная лошадью, промчалась достаточно близко от нее, чтобы забрызгать ей юбки, и принялась неистово костерить возницу. Тот сложил огромные руки на груди и устало кивал головой. Никто не обратил внимания на молодую женщину, скользнувшую мимо с прощальной улыбкой на устах и крепко зажатым письмом в руках. Двое подмастерьев башмачника, с угловатыми лицами, вприпрыжку пробежали мимо нее, напевая веселую песенку. Один забыл мелодию, и его приятель в шутку толкнул его в сторону, на витрину кондитера, опрокинув поднос с подслащенными конопляными зернами, продающимися как особое средство против женских колик.

- Два!

- Два морских змея! О! Горе мне! Что станется со мною?

Через толпу пробивался студент, он пересекал площадь босиком, в ночной сорочке, махая руками, как какая-то необычная большая птица.

- Помогите! Помогите!

Кукла исчезла с крошечной сцены и оказалась рядом с лицом кукольника, который замер, выпучив глаза. Дети хохотали и показывали пальцем на студента с волосатыми ногами.

- Прошу вас! - кричал он, перебегая от одного горожанина к другому, даже не останавливаясь, чтобы хоть кто-то из них сумел откликнуться. - Кто-нибудь, помогите магистру! Он все швыряет в огонь!

- Огонь!

При звуке этого страшного слова смех попритих. Брат Иосафат, весьма примечательный своими габаритами монах - ширина его плеч не уступала росту, и коротышкой при этом он вовсе не был, - выступил из толпы. Он преградил студенту дорогу и таким образом остановил стремительный бег Вагнера.

- Кто это - все предает огню? - требовательно спросил он. - Где?

- Магистр Фауст, он…

- Астролог Фауст?

- О нет, нет, нет! Ученый Фауст, мой славный собрат. Он самый выдающийся и ученый доктор натурфилософии, который учит…

- Да, да, мне известно, о ком ты говоришь. Где он?

- Он… он… он…

Брат Иосафат поднял Вагнера за плечи и грубо встряхнул, чтобы привести его мысли в порядок. Затем развернул студента и поставил его крепко на ноги.

- Довольно болтать! Показывай, куда идти.

Команда спасателей загромыхала вверх по лестнице. Некоторые несли ведра с водой, проливая ее по дороге; другие шли с мешками с песком, имевшимися под рукой для чрезвычайных случаев, кое-кто - с топорами и палками с крючьями, чтобы сдирать шторы и пробивать стены. Первым шел Вагнер, за ним следовал громадный брат Иосафат, а в конце кучка торговцев и крестьян, которые уже продали свои товары и сочли подходящим для себя потратить свободное время на это развлечение, а также прочие оказавшиеся рядом - работники, бездельники и даже пара седобородых евреев, облаченных в черное. И конечно же, вопящие от возбуждения дети, которых невозможно было утихомирить даже пинками и проклятиями. Кукольник, обвесившись тряпичными куклами, как связками лука, тащился сзади, смахивая на пугало со сверкающими глазами и крючковатым носом.

Они не обнаружили бушующего пламени, кроме того, что ютилось в камине. Фауст, один в комнате, что-то бессвязно бормотал с пустым взором. Кто-то выплеснул в камин ведро воды, из-за чего комната наполнилась шипением, паром и дымом. Это так подействовало на самых слабонервных из толпы, что те в неистовстве стали ронять полки и бить по стенам.

Но вот, проявив здравомыслие, еврей резко распахнул окна, и в помещение ворвался свежий воздух. Дым рассеялся, и все, немедленно прекратив буйство, застыли в замешательстве, моргая и неуверенно переступая с ноги на ногу. Монах, подбоченясь, презрительно осмотрел грязь и беспорядок.

- Отвратительно!

- О, учитель, дорогой учитель! - причитал Вагнер, взяв ученого за холодные руки и вложив их в свои ладони. - Скажите, вы меня слышите?

Однако глаза Фауста оставались пустыми. Ответа не последовало. Его губы продолжали идиотское бормотание, а лицо покрылось бусинками пота. Брат Иосафат отогнул Фаусту веко и положил руку ему на лоб.

- Лихорадка, - заявил он. (Некоторые из стоявших возле Фауста тотчас отступили, кое-кто сразу же покинул комнату.) - Положите его в постель.

Фауста уложили.

Кукольник, уходя, воспользовался общим бардаком и стащил грошовый католический требник, но поскольку тот принадлежал Вагнеру, то кукольник не нанес этим никакого вреда.