Дмитрий Шидловский - Враги

Санин окончил чтение и обвел взглядом собеседников. Те молча переглядывались. После продолжительной паузы Санин произнес:

— Ну, жду версий, други мои.

— Мозги закипают, — обхватил голову руками Алексей.

— Ничего не понимаю: какая уния, какие Романовы-Стюарт, какой Константинополь? — в растерянности проговорил Павел.

— Насчет Константинополя как раз все справедливо, — ответил Санин. — Упрочение позиций на Балканах и желание захватить Стамбул для выхода в Средиземное море как раз и были теми причинами, по которым Россия ввязалась в Первую мировую войну на стороне Антанты. А вот насчет унии действительно интересно. В тысяча семьсот сорок первом году Елизавета Петровна взошла на престол в ходе военного переворота. Но вот ни про какую Великорусскую унию слышать мне еще не приходилось.

Молчание снова повисло над собеседниками. Наконец Алексей проговорил:

— Давайте вернемся к вам на дачу, Дмитрий Андреевич.

— Уже, — улыбнулся Санин. — Чуть больше часа назад мы ушли именно с этого места. Вот такие шутки.

— Артем, — Генрих подошел к Артему, стоящему у фонтана и сосредоточенно разглядывающему пестрых рыбок в кристально чистой воде, — что ты там за шутки шутишь?

— Привет, — отозвался Артем. — Увидел людей с неудовлетворенными желаниями и решил им помочь.

— Суров ты, брат, — хмыкнул Генрих. — Исполнять желания людей — это очень жестоко по отношению к ним. А все же, кроме шуток, что ты задумал?

— Да ты знаешь, — пожал плечами Артем, — я вообще-то сработал спонтанно. Зашел навестить крестника, узнать, нет ли угрозы его психическому здоровью. Все же трудно жить с заблокированными в памяти десятью годами пребывания в чужом мире и времени. Захожу, а тут эта троица. Помнишь, мы с тобой обсуждали, как минимизировать потери в предстоящей смуте. Мне показалось, что тот, белобрысый, подходит.

— Не молод ли? — Генрих скептически склонил голову набок. — В семнадцатом ему будет всего двадцать один.

— Вот это и хорошо. У него еще не столь развито чувство самосохранения. В отличие от старших, которые попадают в такие обстоятельства, он постарается не просто выжить, а еще и переделать мир так, как считает нужным, притом не ради себя, а ради идеи. Мне это и надо.

— Не доверяешь ордену?

— Они действуют рассудочно и расчетливо. Это необходимо, но без эмоционального порыва большие дела не делаются. История планируется разумом, а движется страстями.

— А двое других?

— Второй — естественный противовес, — отозвался Артем. — Они примерно одного уровня и интеллектуально, и духовно, и физически. Если бы я не ввел его для баланса, могли бы возникнуть возмущения в…

— Понял, — буркнул Генрих. — А профессор?

— Да они не выживут без него первые месяцы, — рассмеялся Артем. — Кроме того, человек получает то, о чем мечтал. Хотел жить сто лет назад в стране наподобие Ингрии — так и будет. В этом мире его разработки вряд ли найдут применения, а вот в том… Особенно если учесть те позиции, которые займут его ученики. Он, полагаю, даже предположить не в силах, что его теории сыграют такую роль в моем государстве.

— Ладно, попробуй, — протянул Генрих. — Слушай, я к тебе, собственно, по поводу профессора Штольца с кафедры прикладной механики университета…

— Ладно, — Санин решительным движением засунул газету в карман, — нечего лясы точить. Газету изучили от корки до корки, из нее больше ничего не выжмешь. Здесь, на скамейке сидя, ничего больше не узнаем. Время уже к вечеру. Надо действовать, а то ночевать на улице останемся.

— Извините. — Алексей встрепенулся. — Что делать? Если мы действительно попали в другое время или в другой мир, нам надо как-то представиться… чтобы нас не приняли за сумасшедших.

— Ты что, серьезно думаешь, что мы попали в другой мир? — протянул Павел.

— Лично я допускаю любую версию, — бросил Санин. — Какими бы теориями мы ни были вооружены, лучшие советчики — это наши глаза и интуиция. Из всего, что я пока увидел, я еще не готов сформировать окончательную версию, благодаря которой мы могли бы вписаться в здешнюю действительность, но вступать в контакты с людьми нам придется. Помните главное: тот, кто больше слушает, тот больше узнает, а кто меньше болтает, меньше дает узнать о себе. Последнее, боюсь, нам тоже пригодится. Следуйте за мной, господа.

Он встал и решительным шагом направился к калитке. Студенты двинулись за ним. Когда они вошли, юноша и девушка, уже закончившие игру и присевшие на скамейку, поднялись им навстречу.