Валерий Большаков - Кентурион

– Ушел, гад! – яростно сказал Эдик.

– Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел… – пробормотал Акун.

– От нас не уйдет! – процедил Сергий, и спрыгнул на берег.

Из-за кустов выбежал Искандер.

– Как ты? – спросил он, отпыхиваясь.

– Нормально, – буркнул Лобанов и присел на выпуклый бок папирусной лодки, чей загнутый нос был вытащен на берег.

– Зухос ушел! – сообщил Чанба. – Камыш поджег, гад, и скрылся! Представляешь?!

– Ничего! – махнул рукой Тиндарид. – Найдем!

– Куда он от нас денется! – прогудел Гефестай, и хмыкнул: – А тот Торнай и в самом деле кушан! Земляк мой! В этом-то он признался, но насчет Зухоса – глухо! Молчит, зараза!

– Разговорится, – пообещал Сергий. – Где он?

– А вона, где щиты свалены. Ты поглянь, какое оружие Зухос приволок. Такое только в Эрмитаже показывать, за большие деньги.

– Выберите себе, – решил Роксолан, – а остальное раздайте добровольцам! А то, не дай бог, решат добычу с буколов стребовать.

Подбежала Неферит и кинулась к Сергию, обняла так, что у обоих дыхание перехватило.

– Задушишь! – просипел Сергий.

– Задушишь тебя, как же…

– Слушай, а где старейшина? Этот… как его… Филопатр?

– Утонул, – равнодушно сказала Неферит. – Я воткнула ему нож в печень и столкнула в реку.

– Правильно, – оценил Лобанов. – Ну, где тут Торнай? Показывай!

Неферит провела его к связанному кушану, свирепо зыркавшему исподлобья.

– Куда мог податься Зухос? – спокойно спросил его Роксолан. Торнай только улыбнулся, с оттенком презрения к врагу.

– Не хочешь говорить? – произнес Сергий как бы в задумчивости. – Ладно…

Вынув из-за пазухи флакончик со средством Тота, он поглядел сквозь него на свет, и сказал Торнаю:

– Открой рот и закрой глаза!

– Отравить врага, – усмехнулся Торнай, – для воина позор!

– На хрен ты мне сдался, – проворчал Лобанов, – травить тебя… Это лекарство! Ты мне нужен живым. Глотай!

– Я… – открыл рот Торнай, но не договорил, чего хотел. Сергий сунул флакончик ему в рот, опрокинул и выдернул, а челюсть плотно прижал, чтобы Торнай не выплюнул драгоценное питье. Кушан сглотнул и чуть не подавился.

– Что это за гадость? – скривился он.

– Скоро узнаешь… – устало выговорил Роксолан. – Когда выздоровеешь…

Подошел Искандер и протянул ему красивый кинжал.

– Держи! – сказал он. – Это большая редкость даже в этом времени, и великая драгоценность!

Сергий хмыкнул, разглядывая узкий клинок из твердейшей черной бронзы, отделанный параллельными золотыми бороздками. Рукоятка была выполнена из азема – верхняя перекладинка, с головами клекочущих орлов на обеих концах, была слегка выгнута и отлита заодно с ручкой, украшенной тремя черными агатами, а у клинка рукоятка разветвлялась, охватывая утолщенное основание когтистыми орлиными лапами.

– Недурно! – заценил он.

– Тут еще пациент! – крикнул Эдик, сияя. – У него тоже… этот… «зухосит»!

Он махнул рукой, и двое добровольцев вывели скрученного Ахми.

– Привет, Ахми! – ухмыльнулся Роксолан. – Угощайся! – и протянул ливийцу флакончик. – Пей до дна!

Вдруг послышался душераздирающий стон. Это Торнай корчился, морща лицо, поджимая колени и соединяя локти связанных рук, будто пытаясь спрятаться.

– Пошел на поправку, – серьезно, без тени улыбки, сказал Эдик.

Когда руки Торная бессильно упали на выпрямленные ноги, а глаза, полные ужаса и отчаяния, устремились в небо, Сергий спросил:

– Как самочувствие?

Торнай безразлично пожал плечами.

– Мне теперь все равно, – прошептал он, – с этим я жить не смогу…

– Не сможешь, – кивнул Лобанов, – если ты слабый и мямля! Но если в тебе сохранились хоть капля гордости, ты перетерпишь и отомстишь тому, кто когда-то лишил тебя воли!

В глазах Торная что-то блеснуло.

– Зухос бежал в Александрию, – глухо сказал он. – Я подскажу адрес.

– Наш человек! – заулыбался Гефестай и вскричал: – Земеля…

Еле опережая им же пущенный огонь, Зухос уплывал на запад. За спиною у него ревел и выл пожар, в его опаляющем дыхании вяла даже зеленая и сочная поросль, а гнившие плавни добавляли к черному дыму удушливые белые клубы. Но пламень, жадно пожиравший сухой тростник, не пугал Каара. Его гнал иной страх, страх перед возмездием.

Сергия Роксолана он увидал на Комариной плеши – проклятый преторианец мчался на него с мечом, и не надо было иметь развитое воображение, чтобы представить, как под лезвием древнего кепеша лопнет кожа на шее, как хлынет кровь из рассеченных вен, как с тупым хряском переломятся позвонки…