СРАЖЕНИЯ, изменившие ход истории 1945-2004

С точки зрения большой политики результат был одинаковым. Японская империя не вписывалась в рамки миропорядка победителей и должна была прекратить существование при любом исходе конфликта. Но с точки зрения общечеловеческой разница была огромной, правительство Микадо обрекало свой народ на еще невиданные страдания и жертвы. Причем делалось это исключительно ради соблюдения принципов самурайской доблести, записанной в кодексе Бушидо, где жизнь представала лишь подготовкой к достойной смерти за империю и императора.

Решив доигрывать безнадежную партию, фигурами в которой были тысячи людей, японское руководство само зачислило себя в список поенных преступников. Впрочем, судить сынов богини Аматерасу трудно. Их представления о порядке вещей в мироздании несколько отличались не только от американских, но даже от наших. Боевые действия, которые вела Япония, всегда отличались характерной статистикой, число убитых многократно превышало число сдавшихся в плен, что не свойственно для конфликтов с участием других цивилизованных народов. Сей статистический парадокс был разрушен лишь единожды, когда войска двух советских фронтов нанесли неподражаемо красивый удар но Квантунской армии Японской империи в августе 1945 г.

Но мы, читатель, слишком забежали вперед: до того, как очередной японский премьер Судзуки отклонил Потсдамскую декларацию победителей, предлагавших пре кратить кровопролитие, случилось еще несколько событий, которые нельзя обойти вниманием.

Смерть Рузвельта.Американские газеты, публиковавшие списки потерь вооруженных сил США, 13 апреля 1945 г. поместили в скорбном разделе краткое сообщение: «Рузвельт Франклин Д., главнокомандующий». Президент умер накануне от кровоизлияния в мозг, не дожив считанных недель до возможности увидеть мир, им за-мысленный и кропотливо построенный. Трудно решить, какое влияние оказала эта смерть на дальнейшие события, и какова была вероятность того, что величайший из американцев не принял бы удела палача для жителей Хиросимы и Нагасаки. Однако известные детали политического почерка Рузвельта позволяют надеяться, что его вера в приоритетность победы над умами, в символы прогресса, действительно несомые в ту пору американцами, предлагавшими миру хотя и эгоистичную, но все же лучшую, нежели прежде, модель миропорядка, спасли бы человечество от демонстрации абсолютного зла.

Трумэн.Но Рузвельт умер. Исполнение его полномочий взял на себя его заместитель Трумэн. Наследовавший власть над сильнейшей державой мира человек оценивается историками противоречиво. В нем видят то воплощенного сатану, то самого последовательного защитника свободы и демократии на западный манер. Обе оценки чрезмерно контрастны. Ближе к истине предположение, что Трумэн всего лишь был фигурой с куда более скромными, нежели у предшественника, интеллектуальными возможностями. Он был банален. Разбирался исключительно в специфике американской политической системы. Умел интриговать и так составлять отчеты перед конгрессом, чтобы депутаты не слишком возмущались деятельностью исполнительной власти. Далее его способности не простирались, ему не хватало рузвельтовского размаха, фантазии, искры господней. Очевидно, предшественник об этом знал и держал Трумэна чуть в стороне, не посвящая в собственные замыслы. Рузвельт нуждался в исполнителях, а не в помощниках и советчиках.

Планы Трумэна.В результате, заступив на пост, вице-президент оказался малокомпетентен в хитросплетениях внешнеполитических планов покойного шефа. Он мыслил простыми категориями. По его логике выходило, чтонаилучшей формой отчета за расход 2 миллиардов долларов, потраченных на бомбу, будет ее применение. Реакция человечества его заботила куда меньше, чем мнение обитателей Капитолия и конгрессменов. Кроме того, Трумэна отличала нелюбовь к русским. Он видел, что на смену прежним конкурентам США пришел новый, в лице Советского Союза. Известная ему логика бизнеса предписывала двинуть напролом, запугать, задушить, растоптать повое препятствие, дабы насладиться монопольным барышом. Бомба в этом смысле была незаменимым последним доводом, способным, по мнению Трумэна, снести старые и новые преграды на пути США.

И он рванул на препятствие, позабыв, что предстоит борьба с великим конгломератом наций, несущих высочайшую из культур, гордых своим прошлым и будущим. Он упустил, что человек, стоящий во главе этого конгломерата, ему не чета; что советскому руководителю ровней был Фрэнк Великий, а отнюдь не посредственный политикан, взятый Рузвельтом в команду исключительно из тактических соображений. В общем, если Гарри Трумэн и соответствовал занимаемой должности, то в куда более спокойный период исторического времени, чем тот, когда его воцарение произошло в реальности. Последствий такого поворота событий было множество, но первым среди них стало высвобождение «абсолютного зла».