Андрей Посняков - Молния Баязида

Приняв решение, Иван сбросил одежду и с разбегу бросился в речку.

Посиделки затянулись до полуночи. Геннадий Викторович и его супруга Анна оказались вполне приятными в общении людьми, а после третьей стопки Раничев вдруг почувствовал, что знал их сто лет, никак не меньше. Песен правда, не пели – таились, все ж таки, детское учреждение, еще донесет кто… хотя, начальник, похоже, доносов ничуть не боялся. Интересно, почему? Впрочем, нет, все ж таки побаивался – когда расходились, спросил про Вилена – не спрашивал ли тот, куда пошли? Иван ответил, что не спрашивал, и вообще он Вилена с вечера не видал.

– Ты его опасайся, – закуривая, предупредил Геннадий, теперь они с Раничевым были на «ты». – Та еще гнида. Он тут и мутит воду – в освобожденные секретари метит. Раскопает какую крамолу – донесет, глядишь, и урвет что. Глафира, медсестра, тоже донести может, ну, та глупа, как корова, а вот Вилен – умный, сволочь.

Эти-то слова и вспомнил Раничев, когда с Евдоксей проходил мимо клуба. На крыльце, спрятавшись в лунной тени, сидел Вилен и словно бы кого-то ждал. Иван бы и не заметил его, кабы не бросил пристальный взгляд на дверь – опасался, не забыл ли запереть замок. Нет, вроде на месте. А Вилен что там делает? Спрячет сейчас что-нибудь, потом обвинит в хищении – тут и милиция, и вопросы – «а предъявите-ка ваши документики, уважаемый Иван Петрович! Что? Как нет? А где же они? Ах, украли. А тогда вы, любезнейший Геннадий Викторович, кого и каким образом приняли на работу? Не знаете? Стыдно, а еще уважаемый человек, фронтовик. А пока пожалуйте-ка оба под арест: вы, Геннадий Викторович, за должностной подлог, а вы, Иван Петрович – до выяснения личности. Уж личность вашу мы выясним, не сомневайтесь, а заодно и молодой супружницей вашей займемся, подозрительная она какая-то, вам не кажется? Что-что? Из дальней деревни, говорите? Вот и проверим – из какой деревни?»

Рассудив таким образом, Иван сбавил шаг:

– Ты иди, Евдокся. Я тут покурю еще.

– И нравится тебе дым глотать? Прости, Господи, ровно Антихрист. Ладно, кури скорее…

Девушка скрылась за воротами, Раничев же, пробравшись окольными путями, подошел к клубу. Заглянул на крыльцо – Вилена не было. Оба! А дверь-то приоткрыта. И замка нет! Нет, есть – висит на одной дужке. Позвать бы Гену – все-таки лишний свидетель – да некогда. Ладно, разберемся сами…

Бесшумно, словно рысь, – сказывался опыт – Иван проник в темное помещение клуба. Впрочем, не такое уж и темное – сквозь отдернутую штору ярко светил месяц. И где же гад? А вот он, у сцены. И не один – с ним какой-то пацан… Игорь, контрабасист. Стоят, разговаривают… Раничев навострил уши.

– Так вот, никакие твои родители не инженеры – ссыльные, я навел справки, – глухо произнес воспитатель. – Зачем ты врал?

– Так… – еле слышно отозвался Игорь. – Стыдно было перед ребятами.

– Ах, стыдно? А обманывать пионерскую дружину – не стыдно? Ты ведь пионер?

– Да…

– И тот случай, когда ты пытался убежать из лагеря…

– Я просто отстал.

– Все так говорят… Не знаю, не знаю. А в клубе – чему вас учил новый худрук? Что вы играли – говорят, джаз?

– Джаз, – согласно кивнул мальчик.

– Что ж ты не доложил. Я ведь об этом не от тебя узнал.

– Я думал…

– Индюк тоже думал. Джаз – не наша, не советская музыка. Космополитизм! Что это слово значит – знаешь?

– Знаю, – Игорь сглотнул слюну.

– Так вот и посчитай… – Вилен начал загибать пальцы. – Обман дружины – раз, побег – два, джаз – три, недоносительство – четыре, плюс ко всему… Говорят, это именно ты подрисовал усы на портрете товарища Маленкова, а за такие дела знаешь, что бывает? Детский дом… да что там… Колония! За колючкой плохо, Игорь.

– Я же… я же все, что вы… выполнял… – Игорь наконец расплакался. – И за худруками слежу, и вообще…

– Про худрука я еще информирую органы.

Вот те раз! Раничев ухмыльнулся: а прав был Геннадий! Старший воспитатель – та еще гнида. Впрочем, он еще не знал – какая.

– В общем, Игорь, ты понимаешь, что твоя дальнейшая судьба полностью зависит от меня? – продолжал разговор Вилен. – Впрочем, я могу и простить тебя…

– Пожалуйста!

– Да не стой ты, садись на сцену, поближе, вот… Ты красивый мальчик…

Раничев вдруг с удивлением увидел, как Вилен, обняв мальчишку, поцеловал его в губы. Пацан отпрянул…

– Хочешь в колонию?

– Нет, но…

– А раз нет, так раздевайся… – гнусавый голос Вилена нетерпеливо дрожал. – Да быстрее, что ты копаешься… Дай-ка…