Светлана Кузнецова: Новая Зона. Крадущийся во тьме

Выпад. Уворот. Еще. Блок.

Все же оружие из «витринки» не просто так сравнивали с мечами рыцарей-джедаев из старой фантастической космооперы: один пропущенный удар — и руки не будет (или ноги, или головы). Однако если в далекой-далекой галактике существовали технологии, способные сотворить чудесный протез, то на Земле ничего подобного пока не изобрели.

Светлая полоса прошила воздух в каком-то сантиметре от груди. Ворон почти пропустил этот удар, но все же среагировал, отпрыгнул в сторону, тяжело дыша.

Вначале он рассчитывал измотать противника, но быстро понял, что скорее рухнет сам. Питаться следовало лучше. В детстве, да и потом. Шрам был и тяжелее, и выше. Если с первым Ворон мог поделать хоть что-то, то с ростом — точно нет. Руки у противника оказались пусть и ненамного, но длиннее, а в подобной схватке это являлось неоспоримым преимуществом.

— Я ожидал более искусного бойца, — из взгляда Шрама ушла настороженность, губы растянулись в скалящуюся улыбку, — вот что значит вера истинная: ни одна тварь преисподней не устоит.

— Обычный человек не выдержит тем более, — сказал Ворон, хотя отвечать ему точно не следовало. В отличие от Шрама он задыхался, и сил почти не осталось. — Господи, когда же переведутся уроды, свято верящие, будто истина на стороне более физически развитых мразей?..

Бой продолжался долго, невыносимо долго. Ворон рассчитывал все решить сразу, но его, похоже, целенаправленно изматывали. Зачем? Неужели Шрам вознамерился сломить его? Шраму, пожалуй, польстило бы, если б Ворон опустился перед ним на колени и сам подставил шею, попросив прирезать. Только не будет этого.

— Был бы обычным, не сражался бы со мной, — сказал Шрам. — Что тебе в их смертях? Только конкурентов убираю.

— Кровь за кровь, — прошептал Ворон и снова каким-то чудом увернулся. Если бы он не пригнулся, лезвие пробило бы ему горло.

Возможно, бой на ножах не имел пересечений с классическим фехтованием, но это вовсе не значило, будто приемы одного не подходили для другого. Ворон поднырнул под руку противника, целя в бок, но Шрам подставил ладонь левой руки. «Витринка» Ворона прошила ее насквозь, а вот рукоятка застряла, и до бока клинок уже не дотянулся.

Шрам взвыл и ударил. Правда, одуревший от боли, он не додумался проткнуть Ворону что-нибудь жизненно важное, а полоснул лезвием по предплечью — достаточно глубоко, но хотя бы не до кости.

— И моя кровь всяко краснее твоей, — заметил Ворон.

Пожалуй, ткнув Шрама в грудь и подставив ему классическую подножку, он повиновался чему-то инстинктивному — не осталось у Ворона сил ни моральных, ни физических для подобных выкрутасов. Он и сам повалился сверху, выпустив нож из пальцев.

Шрам, похоже, тоже посеял где-то оружие, но он оставался больше и тяжелее. Перевернулся, подмял под себя, пачкая камуфляж блекло-розовой кровью. Ворон никак не мог поднять рук, их словно сковало. Самое интересное, боли он уже почти не чувствовал, зато ощущал чудовищную слабость. Гуляющий в крови адреналин и гулко колотящееся сердце приливу сил не способствовали, и когда шею стиснули пальцы, все, что он смог, это закрыть глаза.

— Живой, командир?

Ворон поморщился. У него болело все — каждая мышца, в том числе и на лице. Вместо правой руки образовалась аномалия «круг огня», уж больно та болела. Но раз ему было плохо, значит, в этом мире он все-таки по-прежнему существовал, а не ушел в небытие, а затем — на очередной круг перерождения.

— Куда ж я денусь-то? — прошептал он. — Здравствуй, Дух.

«Наверное, пора менять прозвище на змеиное. С таким голосом особенно не покаркаешь», — подумал Ворон, удивился идиотизму пришедшей на ум мысли и открыл глаза.

— Привет, Дэн, — поздоровался он. — Вы долго…

— Скажи спасибо, что вообще успели. — Денис кривил губы в попытке улыбнуться. — Черт… я тебя уже почти похоронил!

— Не надо. В гробу я видел быть похороненным заживо, — ответил Ворон.

— Очень смешно, — буркнул Денис.

Ворон же подумал, что ему действительно хочется смеяться, хохотать даже, да только лучше никого пока не пугать: мало ли что подумают.

— Доложи обстановку. Как у вас? Потери? — спросил он, садясь не без помощи. Голова кругом не пошла, хотя слабость чувствовалась. На плече, обмотанном бинтом, закрепленным лейкопластырем, выступало несколько алых пятен, но скорее всего рана уже затянулась: «витринка» оставляла практически идеальный срез, она глубоко входила в тело — по самую рукоять, — но раны, оставленные ею, заживали быстро и никогда не гноились.