Евгений Сартинов - Последняя Империя

…Самое трудное в длительном космическом полете — первая неделя привыкания к невесомости и смене естественных ритмов жизни. Три американских астронавта, два исследователя из Франции и один из Англии, по десять раз на дню встречали и провожали зарю. Американцы третий месяц висели на орбите, остальные же прибыли лишь три дня назад, с челноком «Атлантис». Особенно тяжело далась смена климата единственной женщине, француженке Доминик Клеманс. Она сама была медиком, готовилась изучать влияние невесомости на женский организм, но и представить себе не могла, сколь ей придется тяжело. Невесомость, казавшаяся со стороны забавным развлечением, вызывала у нее длительные приступы дурноты. Странно, но на всех земных тренировках ничего подобного не наблюдалось. Доминик держалась героически, но все же время от времени ей приходилось пользоваться самым обычным гигиеническим пакетом.

Остальные два новичка чувствовали себя получше, хотя порой тоже с трудом сдерживали дурноту. Как истинные джентльмены, они старались облегчить муки своей спутнице, помогали ей в опытах, тем более что и сама программа была выполнена на сравнении состояния мужского и женского организма. После очередного сеанса сдачи крови Пьер Дюма даже пошутил:

— Ну вот, меня теперь можно заносить в книгу рекордов Гиннесса как самого высоко расположенного над уровнем моря донора.

Доминик с трудом улыбнулась, потом сказала:

— Надеюсь, я не попаду в нее как самый неприспособленный к жизни в невесомости организм.

В эту ночь они спали в жилом отсеке орбитальной станции «Альфа», официально называвшемся «Джон». Но в среде астронавтов прижилось другое его шутливое название: «Берлога». Так в свое время этот модуль обозвали еще русские, успевшие в нем побывать перед расторжением договора о совместной эксплуатации станции. Русских давно не было, а название осталось.

Доминик спала в своей каюте, больше похожей на пенал. Перед отбоем она приняла таблетку снотворного, задернула плотную штору небольшого иллюминатора и, привязавшись страховочными ремнями, наконец-то уснула. Ей снилась Земля, утро, дождь. Еще двоим из состава экипажа тоже снилась Земля, остальные обошлись без сновидений.

Вообще-то станция была рассчитана на гораздо большее количество обитателей. Десять ее модулей могли принять до пятидесяти человек, но максимум астронавтов на ней оказалось в две тысячи четвертом году, до июньского переворота — пятнадцать человек. Сначала отпали русские, потом начались финансовые трудности у Евросоюза. И хотя США исправно отправляли на орбиту очередные модули и своих астронавтов, по признанию специалистов, станция работала в полсилы.

В это время в соседнем отсеке, в модуле «Звезда», самом старом во всей станции, под пластмассовой панелью тихо искрился провод высокого напряжения. Модуль с полгода уже бездействовал, его судьба решалась на самом высоком уровне: то ли подвергнуть «Звезду» капитальному ремонту, то ли просто отстыковать и отправить на вечный покой, утопив в Тихом океане.

Сейчас в «Звезде» были подключены только системы жизнеобеспечения да солнечные батареи. Почти пятнадцать лет назад на заводе, собирая этот модуль, русский монтажник чуть-чуть повредил изоляцию, случайно проведя ножом по проводу. Тогда он даже не заметил своей оплошности, но спустя полтора десятка лет полихлорвинил потерял эластичность и лопнул как раз на самом разрезе. По случайности, под ним оказался кусок оголенного металла, монтажное крепление. Приняв на себя заряд энергии, два металла заискрили, поневоле вызвав повышенную температуру, потихоньку начавшую плавить пластмассу обшивки.

В командном модуле этой ночью дежурил Пол Эквуд, самый молодой из экипажа американцев, в прошлом командир эскадрильи истребителей. Работы было мало, и Эквуд занимался своим самым любимым на орбите делом: фотографировал Землю через иллюминатор. Снимки он делал для себя на память, рассчитывая, впрочем, впоследствии хорошо их продать "Нешл джиографик". Когда компьютер показал падение мощности в блоке «Звезда», Эквуд этого даже не заметил. «Альфа» пролетала над Гавайями, а на Килауэа как раз началось очередное извержение. Сильный ветер загибал столб дыма в сторону, и было видно, как из жерла вылетали громадные куски пламени и вулканические бомбы.

— Давай, давай, малыш, еще что-нибудь выплюнь, прекрасно! Отлично, ты просто фотомодель! Этель Спирски, да и только!

Когда модулятор голоса за его спиной буркнул: "Тревога, тревога", Эквуд даже вздрогнул от неожиданности, слишком реально прозвучал человеческий голос.