Юрий Гельман: Перекресток Теней (СИ)

— Какой вкус? Это случайный выбор.

— Иногда случайный выбор является самым правильным, — сказал Андрей и как-то по-особенному посмотрел на Инну. Потом добавил: — Но наш выбор будет не случайным, хотя тоже должен оказаться правильным, самым правильным.

— Единственно правильным, — подчеркнула Инна.

— Да, согласен. Теперь, когда мы оба знаем всё… Теперь, когда до Ковчега осталось подать рукой…

— Ты всё еще сомневаешься? — спросила она, заметив его колебания.

— Наверное, уже нет. После этой ночи я понимаю, что миру действительно может грозить опасность. Тому миру, средневековому — а значит, через столетия может докатиться и до нас.

— Ты не должен ехать в Англию! Де Брие не должен… Откажись от своей затеи. Ради Ребекки, ради Эстель…

— Я не смогу этого сделать, Инна! Де Брие так долго шел к своему триумфу! Его мечта уже настолько реальна, настолько осязаема! И отступить в последний момент… даже если захочу я, мне не позволят…

— Но что же делать? Как предотвратить беду? Должен же отыскаться какой-то выход, иначе всё, что было до этого — напрасно. Если бы какая-то подсказка…

— А знаешь, — тихо сказал Андрей после паузы, — наш Сон — это как перекресток, на который одновременно съехались несколько автомобилей. И тут нужно всем вспомнить правила движения, чтобы точно знать, кто кого должен пропустить.

— Только мы не автомобили, — возразила Инна. — Мы — люди, нет, даже не люди — тени людей на этом перекрестке.

— Забавно то, что иногда тени делают историю, — усмехнулся Андрей.

Он допил вино, отодвинул от себя бокал, вынул из стаканчика деревянную зубочистку и стал вертеть ее пальцами. И вдруг произнес сквозь зубы:

— Де Брие нужно убрать с дороги.

Инна вздрогнула от его слов и пристально посмотрела в лицо Андрею. Оно светилось какою-то внутренней решимостью.

— Его нужно убить! — продолжал он тем же тоном. — И сделаешь это ты…

— Я?!

— Больше некому… Из всех персонажей только мы с тобой знаем, чтО происходит на самом деле. Кроме тебя некому…

— Но я… как я смогу, я — слабая женщина, а он! Я в своей жизни убивала только назойливых комаров… Я не смогу, мне не хватит духа!

— Сможешь. — В голосе Андрея появилась какая-то глубокая уверенность. Стальная уверенность. И несвойственный, почти приказной тон. — Ты сможешь, я знаю.

— Господи! За что? За что это мне?..

Сидящие за соседним столиком парень и девушка оглянулись на них.

— Инночка, успокойся, возьми себя в руки!

— Я не могу, я сейчас распла… Я ведь его люблю — там! А тебя — здесь! Нет, это невыносимо! Пойдем отсюда…

— Я что-то не то сказала?

— Почему? Всё то…

Они медленно шли по темной улице. Инна попросила Андрея проводить ее: после зимы в живых остались не все фонари. Ветер стих — и сразу стало как-то теплее. Или это вино мягко грело изнутри. Они держались за руки — так было спокойнее.

— Ой, я букетик там забыла!

— Вернемся?

— Нет, пусть кому-то достанется, пусть кто-то улыбнется…

— Пусть… — согласился он.

Несколько минут шли молча — в паузе между штрихами пунктира. Вдруг Инна остановилась, потянула Андрея за руку, повернула лицом к себе.

— Я не знаю, как там сложится… у них… и у нас… Но пока мы рядом, пока мы вместе… я хочу, чтобы ты рассказал мне…

— О чем?

— О той высокой цене, которую ты платишь за счастье творить. И еще о том испытании, которое проходит твоя любовь к жене…

— Тебе действительно это нужно? Я думал, ты не спросишь…

— А я спросила. Я должна это знать, Андрюша… всё про тебя знать…

— Хорошо, я попробую объяснить. Возможно, это прозвучит нелепо, невероятно или даже глупо. Но я однажды понял, что своим творчеством вступил в противоречие с мирозданием, которое поступает с «выскочками» предельно просто, но вполне эффективно. Сейчас объясню. Дело в том, что когда я написал свой первый роман — чуть ли не на следующий день заболел. Провалялся неделю в больнице и был выписан с неясной этиологией. Тебе понятно это слово?

— Ну, это как причина заболевания?

— Да, именно. Моё общее недомогание, низкое давление, вялость, упадок сил остались тогда непонятыми врачами. И всё бы как-то забылось — как случайный эпизод, если бы не повторилось снова. И знаешь, когда?

— Ты еще что-то написал?

— Второй роман! Потом, через год — третий.

— И опять?

— Чётко, как по расписанию! Это со мной так боролись — я понял…

— Так и перестал бы писать прозу. За стихи же тебя не наказывали? О чем хотя бы твои романы? Они изданы где-нибудь? Может быть, стоило сменить тему?