Сергей Яковенко - Омут (СИ)

— Вы что-то хотели?

Он не ответил. Еще некоторое время смотрел на меня, затем резко сорвался с места и ринулся бежать куда-то в сторону. Зашелестела листва, послышался треск ломаемых кустов и ветвей деревьев. Гулкие шаги удалялись и скоро совсем стихли.

Я вернулся во двор и уселся за стол. Руки тряслись от возбуждения. Сердце выпрыгивало из груди. Налил себе из опрокинутой бутылки остатки самогона. Выпил залпом, не закусывая. То тут, то там возобновлялись робкие трели сверчков. На порог дома вышла Варя, которая, не произнося ни слова, принялась убирать со стола.

— Варя, не знаете, что это было только что?

Она, не удостоив меня даже взглядом, продолжала складывать одну грязную тарелку за другой, но чуть погодя, словно передумав, сказала:

— Мне почем знать? Гроза, наверное. Мимо прошла, — затем взяла собранную посуду и демонстративно заковыляла прочь.

Я разбудил Гену и попытался убедить его идти укладываться спать. Тот некоторое время сопротивлялся, настойчиво требуя, чтобы я еще с ним выпил за душу человеческую, но вернувшаяся Варя бесцеремонно увела буянящего мужа в дом.

Оставшись в одиночестве, поймал себя на мысли, что единственное чего мне хочется — это проснуться. Рассудок отказывался принимать всю абсурдность и нелогичность происходящих со мной событий. Я прокручивал в памяти все, что пережил за последнее время и подумал, что могу сойти с ума, если продолжу участвовать в этом кошмарном сне. Проснуться. И будь, что будет там, наяву.

А вдруг это не сон? Вдруг я умер? Утонул в том болоте. И явь на этом закончилась. Вдруг это и есть та самая загробная жизнь? Наказание за грехи. Ад.

Внезапно очень отчетливо ощутил на себе взгляд. Я не раз читал в книгах и видел в фильмах, что люди могут чувствовать, когда кто-то украдкой за ними наблюдает, но не верил, что это на самом деле возможно. Сейчас же у меня не было сомнений, что на меня кто-то смотрит. По коже пробежали мурашки. Грудь и лицо обожгла жаркая волна. Я медленно повернул голову в сторону огорода и увидел его. Это грязное, худое, заросшее седой щетиной лицо я бы не спутал ни с каким иным. Я бы узнал его даже из миллиона похожих. Из черных, впалых глазниц на меня смотрели самые страшные, из всех возможных, глаза. Мои глаза!

Сердце колотилось. В голове гудело. Несмотря на ночную прохладу, лоб покрылся испариной. Человек, так похожий на меня, смотрел из-за невысокой деревянной калитки, ведущей на огород. Длинные, седые волосы, грязными сосульками свисающие до плеч, обрамляли испещренное глубокими морщинами лицо. Правую щеку от глаза до нижней челюсти пересекал уродливый розовый шрам. Было слышно хриплое дыхание, попеременно сопровождающееся то свистом, то бульканьем, то клокотанием и хрустом.

У меня не было сомнений, кто передо мной. Я даже находил его появление вполне логичным и закономерным. Все же, я в этом мире был чужаком, а значит, где-то должен был быть тот Я, для которого этот мир не был чужд. И, судя по стоящему передо мной старику, такой Я появился. Не ясным было одно — почему он вдвое старше меня? И еще было совершенно непонятно, как мне на все это реагировать.

Старик хрипло закашлялся и громко сплюнул густой комок мокроты на землю. Ему пришлось схватиться узловатой рукой за деревянную ограду, чтобы не упасть. Я поморщился, но взгляда не отвел. Тот снова посмотрел на меня и, видимо, заметив гримасу отвращения, чуть заметно усмехнулся и утвердительно качнул головой. Я был уверен, что понимаю, о чем он хочет мне сказать. Собственно, и говорить-то ничего не нужно было. Я словно вел немой диалог с самим собой. Нет, это была не телепатия. Мы не читали мысли друг друга. Просто я знал, что именно этот человек думает в настоящий момент, а он знал, что происходит в моей голове. Мы знали, потому что мыслили одинаково.

Он отдышался, и, снова обходясь без слов, качнул головой куда-то в сторону, приглашая идти. В подтверждение этого, старик развернулся и медленным шагом заковылял в темноту огорода.

Я некоторое время сидел на скамье, будучи не в силах пошевелиться. Когда оцепенение прошло, все же решился подойти к калитке, но к тому моменту уже не смог рассмотреть ночного гостя.

Из темноты послышался хриплый, глухой голос:

— Не бойся, иди. Сам знаешь, куда зову. Надо так. Мне-то ты можешь доверять? — он засмеялся, проглатывая последнее слово, от чего снова сильно закашлялся, — Или себе. Это уж как тебе больше нравится.