Александр Маркьянов - Бремя империи

Прицелившись в черную точку по центру мишени, я аккуратно выжал спуск. Автомат выплюнул короткую очередь, отдача показалась мне немного резче, чем в Калашникове — но все три пули пришли туда, куда я и ожидал — не вышли за пределы «восьмерки»…

— Талант есть…

— Разрешите, господин штабс-капитан…

— Извольте, лейтенант…

Я достал из сумки, которую бросил на входе в тир, свой АК, пристегнул магазин. Огляделся, поднял валявшуюся в углу небольшую жестянку, кажется из-под оружейной смазки…

— Разрешите? — указал на дверь

Вместе со штабс-капитаном вышли на палубу, залитую ярчайшим солнцем, отошли на самый край от стоящих в ряд на палубе вертолетов…

— Без команды, господин штабс-капитан — я протянул своему непосредственному командиру жестянку — бросите…

— Без команды? — усомнился Изварин — а попадете, лейтенант?

— С первого выстрела. Шампанского. Дюжина. В офицерском клубе. После похода.

— Принял! — глаза штабс-капитана Изварина загорелись азартным огнем, он взял жестянку, отошел шагов на пятнадцать — готовы?

Я вскинул к плечу автомат, застыл в стойке, примерно напоминающей стойку, которую принимают при стрельбе по тарелочкам…

— Готов!

Штабс-капитан Изварин бросил на двенадцатой секунде — помариновал изрядно — причем бросил не вверх, а скорее вперед, что делало выстрел еще сложнее. У края палубы уже столпился технический персонал понаблюдать за бесплатным представлением — но я не обращал на них внимания, я вел стволом автомата за еле видной блесткой проклятой жестянки…

Самое главное при такой стрельбе — уловить то самое, почти неуловимое мгновение, когда предмет начинает падать. Перед этим он на долю секунды как бы замирает в воздухе — и вот тут надо стрелять. Если стрелять по летящей банке — неважно вверх она летит или уже вниз — попасть можно, только если соблаговолит фортуна…

Уловив момент, когда жестянка — размером она казалась не больше мухи — солнечным зайчиком застыла на мгновение над спокойной водной гладью, я нажал спуск. Автомат привычно дернулся — и зайчик метнулся словно бы в небеса, подстегнутый пулей.

Попал…

— А-а-ставить! — донеслось сзади, бас говорившего своей тональностью и мощью походил на низкий корабельный гудок…

Я обернулся — позади, рядом со штабс-капитаном стоял дородный, бородатый офицер в форме капитана первого ранга. На меня он не обращал ни малейшего внимания…

— Штабс-капитан Изварин, что это за стрелковые экзерциции на палубе!? Где порядок!? Извольте объясниться!

— Пополнение принимаем, господин капитан!

— Пополнение… А тира и спортзала для этого уже недостаточно?

— Никак нет, господин капитан!

— Эх, Изварин… — вдруг сменил тон капитан — не дослужиться тебе до черных орлов [Черные орлы были вышиты на погонах старшего офицерского состава флота, от контр-адмирала] вместе с твоими супостатами… Попал хоть?

— Попал, господин капитан! Я… На дюжину шампанского…

— Куда его планируешь?

— В первый экипаж, [Экипаж — восемь человек, столько несет групповой подводный носитель, столько же — скоростная лодка, два экипажа с вооружением берет транспортно-боевой вертолет] там недокомплект сейчас…

— В первый? Там же севастопольские все [Каперанг Никонов намекает на давнюю и лютую вражду. Крупнейший по численности нахимовский кадетский корпус находился в Севастополе, дальше шел Санкт-Петербургский — но в питерском качество преподавания считалось выше. И там и там были факультеты разведки, готовившие боевых пловцов, для Черного моря и для Балтики соответственно. Кроме того, дети высшего комсостава флота, продолжающие семейные традиции учились чаще всего в Санкт Петербурге. Хуже всего было то, что князь Воронцов начинал обучение морскому делу в Севастополе, а по назначении деда в Адмиралтейство, переехал в Санкт Петербург и закончил обучение там. По меркам питомцев Севастополя это — предательство. Сам штабс-капитан Изварин тоже был родом из Севастополя, поэтому и закатал Воронцова в первый экипаж совсем не случайно. ] — Ну, вот и проявит господин лейтенант свою силу воли, как только что проявил свои способности к стрельбе… — недобро усмехнулся штабс-капитан…

— Вам служить… Гильзы подберите только… [На палубе авианосца любой посторонний предмет, даже размером с гильзу может засосать в воздухозаборник турбины летательного аппарата и вызвать серьезную аварию]