Антон Требунский - Ганза. Книга 1

Теперь же посольство возвращалось из Тебриза. Исмаил, шах персидский, любезно принял послов из далекой Москвы в своей столице. После долгих обменов любезностями князь Алексей Васильевич высказал наконец то, ради чего и затеивалось это посольство. Согласился с ним Исмаил — отношения Персии с Османской империей оставляли желать лучшего. Селим Явуз, Жестокий, воцарился недавно в Истанбуле, силой заставив своего отца отказаться от трона. Не за горами для Исмаила новая война с турками. Ищет поэтому персидский шах новые торговые пути, которыми будут поступать к нему деньги, так необходимые для ведения грядущей войны.

А русские купцы готовы платить золотом за персидские товары, одно только плохо — не пойдут товары дальше Московского царства. Нет у государей московских выходов к морю, кроме Новгорода. Но и тот не всем устраивает: есть конечно смельчаки, готовые везти товары персидские за море к немцам, свеям, англичанам, да не построишь торговлю на таких одиночках. Вот если бы купцы сами приплывали в Новгород, тогда с них и пошлину взять можно, и деньги свои в новгородских постоялых дворах да рынках оставят — все государству московскому на пользу.

Но нет желающих плавать за персидскими товарами в Новгород — купцы Венеции и Генуи торгуют с Персией, а то и с самими османами. Их торговые связи давно налажены, их все знают. А у Московского государства одна Ганза была, да и с той покойный государь Иван Васильевич отношения испортил, поссорился с немцами.

Теперь настанут новые времена, поток персидских товаров, текущий через империю османов иссякнет. И торговые компании Италии будут задыхаться, как рыба, выброшенная на берег. Так возродится древняя торговая слава Гардарики.

Великий Шелковый Путь из Китая и Персии изогнулся совсем неожиданным образом, круто забрав на север.

— Посланец! Дорогу!

Всадник с трудом пробивал себе дорогу между бегущими вперед кнехтами. Вдали, в самом городе, громыхнули пушки — один из воинов упал, убитый наповал ядром. Дым от горящих домов застилал глаза, не позволяя разглядеть, как разворачивается битва у стен Любека. Новые и новые имперские отряды стремились проникнуть в город сквозь часть разрушенной стены.

Наемники со всех стран христианского мира, да городское ополчение — вот все, что Ганзейский торговый союз, ослабленный экономическим кризисом, мог противопоставить закаленному в битве со швейцарцами войску Максимилиана.

Осада продолжалась второй месяц. Взять город измором не было возможности: ганзейский флот подвозил в Любек — столицу торгового союза — продовольствие и новые войска, препятствовал попыткам овладеть городом с моря. Пригород давно был разграблен, и теперь имперским войскам самим приходилось страдать от нехватки продовольствия, болезней и вылазок противника. В рядах осаждающих зрело недовольство, но именно сейчас Господь проявил свою волю — была пробита брешь в стене и около сотни пехотинцев уже сражались в городе, медленно тесня врага.

Гонец придержал лошадь рядом с закованным в черные латы всадником. Император Священной Римской империи германской нации Максимилиан I поднял забрало салада, обнажив покрытое копотью лицо. В клубах дыма он смотрелся посланником Ада, ступившим на Землю, чтобы забрать души грешников с собой.

— Ну?!

— Они согласны принять все пункты предыдущего ультиматума, государь. Просят, чтобы вы прекратили штурм и отвели войска. Купцы уже прислал четырех заложников, которые находятся в вашем лагере. Если вы согласитесь, то Совет Ганзы направит послов для обсуждения условий мира.

Ветер принес из города новый клуб дыма. Раздалось дружное Максимилиан и империя! рвущееся из тысяч солдатских глоток — над одной из башен взвился австрийский флаг с черным орлом и двумя переплетенными вензелями М. Определенно, столица Ганзы пала.

Ворота обрушились — отряд кнехтов пробился сквозь брешь в стенах внутрь города к ним и сумел открыть. Туда немедленно ворвался цвет имперской рыцарской конницы, более двух сотен рыцарей. Тяжелый кулак стальной лавины смял немногих живых наемников и пытавшихся организовать оборону горожан. Всадники помчались дальше, разъезжаясь по улицам Любека. За ними следовали пехотинцы, довершая разгром противника.

— Господь вновь даровал мне победу! — заключил Максимилиан I, снимая латные перчатки и крестясь. — Пусть еще минут десять город будет их, затем проскачешь по командирам всех отрядов и сообщишь мой приказ: прекратить грабежи и отступить в лагерь.