Рус Агишев: Дуб тоже может обидеться. Книга 2.

Перо продолжало скользить по бумаге, оставляя за собой извилистый след, а врач видел перед собой удивительные картины. Людей, которые могли нырять без всякого ущерба для своей жизни на сто — двести и более метров под воду, которые запросто обходились без теплой одежде на Северном полюсе, которых не брали инфекционные заболевания, и многое и многое другое...

«... Лишь практика, бесчисленное количество научных экспериментов, годы кропотливой работы смогут вскрыть все возможности использования биоинженерии на благо и во имя человека. Однако, сейчас уже ясно, что: во-первых, это, действительно, реально и осуществимо; во-вторых, встает архиважная проблема — проблема морали! Человечество без всякого сомнения технологически готово взять в свои руки такой инструмент и скорее всего уже им активно пользуется, но готово ли оно в моральном плане взять на себя столь высокую моральную ответственность?!».

Наконец-то, листок был отодвинут в сторону и врач облегченно вздохнул.

— Вроде и закончил, — проговорил он, собирая листки в пачку и укладывая во второй конверт. — Теперь можно и посидеть...

103

Отступление 44. Возможное будущее.

19 августа 1971 г. Чебаркульский военный полигон.

С НП, расположенного на вершине одного из холмов, открывался прекрасный вид на приготовившуюся к броску технику. Десятки приземистых боевых машин буро-зеленой окраски с длинными хоботами стволов на расстоянии практически терялись и лишь отличное качество оптики позволяло рассмотреть все действо в подробностях.

— Ну, Филипыч, и чем твои нас сегодня порадуют? — повернулся к Маргелову пожилой генерал, протирая внутреннюю часть фуражки. — Вон, смотри, что Миша наготовил. Моща! Бронированный кулак! Хрен против него попрешь! — мощный бинокль снова приблизил скопление техники и пехоты.

Возле каждой из боевых машин застыли в ожидании небольшие подразделения условного противника, мгновенно готовые по сигналу занять свои места. Глаза генерала выцеливали напряженные фигуры, с ног до головы обвешанные оружием; подрагивающие в нетерпение машины.

— А? — не получая ответа, продолжал генерал. — И я, Филиппыч вот чего еще не пойму... Раньше, когда ты помоложе был, вопил, что десантники должны действовать только в глубоком тылу. Как сейчас помню..., — старик усмехнулся, видя как его молчаливый собеседник поджал губы. — Десантники не должны бросаться на удержание плацдармов, как обычные части. Их прерогатива высокомобильные операции в том месте, где они могут неожиданно для противника нанести сокрушительный вред. Кажется так вот! А, Филиппыч?!

Тот еще больше насупился, а потом вдруг рассмеялся и его смех оказался настолько естественным и заразным, что вслед за ним не удержался и его оппонент.

— Ничего! — отсмеявшись, проговорил Маргелов и одновременно очерчивая рукой скопившуюся к броску технику. — Мои не подведут, да и есть у меня кое-что для твоего Мишы в запасе. Орешек! — его ладонь свернулась в кулак, а потом также медленно превратилась в кукиш. — Мал он, да хрен его разгрызешь!

— Ну, ну..., — пробормотал генерал и посмотрев на адъютанта произнес. — Заводи, майор!

Через несколько минут левая часть полигона начала оживать. С нескольких километров пришедший в движение танковый батальон с приданной ему пехотой казался невиданным зверем, который очнулся после долгой спячки и сразу же увидел желанную добычу... Несколько разведывательных дозорных машин, бликуя оптикой, вырвались вперед. Их низкие тела с вступавшими массивными колесами быстро пересекли несколько небольших ручьев и через широкое поле бросились к широкой глади реки, за которой, по замыслу учений, и держали оборону десантники.

Хмыкая в нетерпение проверяющий генерал водил биноклем стараясь ни чего не упустить. Он то и дело переводил взгляд с наступавшего батальона на другой берег реки.

— Что-то твоих и не видать, Филиппыч?! Попрятались что-ли? — недоуменно спросил он. — Ты же говорил, что... Хотя подожди-ка... кажется есть один! — Длинный бинокль застыл в одном направлении. — Точно! Летеха, что-ли?

Генеральский бинокль безусловно был чудом техники, но даже он не мог передать всех нюансов происходящего на том берегу реки. На обрывистый берег действительно вышел лейтенант. До черна загорелый, в потертом обмундировании с закатанными рукавами. Несколько минут он напряженно всматривался в густые столбы пыли, которые поднимала в воздух двигавшаяся через поле техника. Потом его действия стали более любопытными... Он стащил с плеч рюкзак и еще раз осмотревшись развязал его.