Abigail Blanche - Убить Тома Круза

- Когда, вы говорите, это было? - Рихард постарался, чтобы его вопрос прозвучал безразлично. С интонацией он справился, но голос подвел - прозвучал хрипло и неестественно.

- Лет пять назад, в конце 60-х. - ответил Алекс тоже с заметным волнением. - Он будто и не постарел за эти 30 лет, но я вам клянусь, что это был он.

- Не клянитесь, Алекс, я вам верю, - ответил Рихард. Новость о вечно живом Гитлере застала его врасплох: он сделал пару глубоких вздохов, чтобы немного успокоиться и привести в порядок собственные мысли, а потом пристально посмотрел Уорропу в глаза. - Вы сообщили мне очень важную информацию, и она дорогого стоит. А сейчас вы расслабитесь и будете слушать, как я считаю, и когда я скажу "десять", вы забудете о нашем разговоре...

...Через полчаса Алекс Уорроп очнулся в своем рабочем кабинете. В офисе никого не было - Сабина, наверное, ушла обедать - а перед ним на столе веером лежали десять 100-франковых купюр. Как Алекс ни напрягал память, он так и не смог вспомнить, откуда они появились.

25 сентября 1973 года

Квартира Лоры Шварценберг

Вена, Австрия

Частные детективы искали в Европе не только Алекса Уорропа, Рихард дал им еще одно задание в нагрузку - найти Элеонор Шварценберг, 1908 года рождения, до октября 1943 года проживавшую в Вене. В отличие от поисков Уорропа, это дело оказалось не таким сложным - Элеонор прожила в Вене до самой своей кончины в 1970 году. Детектив, занимавшийся ее розыском, видимо посчитал это задание слишком простым для своей высокой квалификации и потому предоставил заказчику дополнительную информацию о том, что дочь покойной, Лора Шварценберг, 1944 года рождения, проживала в Вене по тому же адресу. В 1968 году она была отчислена с последнего курса университета, с тех пор нигде постоянно не работала, провела несколько лет в Индии, поддерживала связи с леворадикальными молодежными движениями, из-за чего даже состояла на учете в полиции, а на жизнь зарабатывала гаданием на рунах.

По дороге из Цюриха в Вену Рихард попытался представить, как может выглядеть эта Лора, и главное, что он ей скажет при встрече. По документам, она была его ровесницей, и любые ссылки на знакомство с ее родителями были просто смешны. Оставалось только прийти к ней на прием, если, конечно, она вела прием, и погадать на рунах. "Заодно и проверю ее паранормальные способности", - подумал Рихард, которого больше всего волновал именно этот вопрос - ни Элеонор, ни Генрих такими талантами не обладали.

***

Рихард приехал к ее дому за четверть часа до назначенного времени - за 30 лет, что он не был в Вене, в этой части Пратерштрассе мало что изменилось. Она вела прием посетителей в той же самой квартире, где когда-то жили ее родители и где он встретил Элеонор весной 38-го.

На домофоне напротив номера квартиры была приклеена неровно отпечатанная на машинке табличка "Лора Шварценберг, парапсихолог". Он нажал на кнопку звонка - около минуты никто не отвечал, а потом сонный женский голос, не спрашивая о цели визита, пробормотал: "Проходите".

Дверь ему открыло существо женского пола неопределенного возраста и наружности. Лицо существа скрывала длинная челка, выкрашенная в ярко рыжий цвет, которая резко выделялась на фоне каскада африканских косичек, должно быть, натурального темно-каштанового цвета, каждая из которых была закреплена резинкой, украшенной необработанным кусочком бирюзы. На существе была надета длинная юбка-саронг и футболка с левацким лозунгом на испанском - что-то про Чили. Всю надпись Рихард прочитать не смог, потому что ее закрывали несколько нитей бирюзовых и коралловых бус и жилетка непонятного этнического происхождения.

- Руны? - спросило существо и кивнуло в направлении комнаты, где раньше располагалась гостиная ее родителей. - Подождите, я сейчас вернусь.

По большому счету, гостиная Шварценбергов сильно не изменилась, только все свободные поверхности были заставлены индийскими, непальскими и африканскими статуэтками, стены украшали цветные ламаистские флажки с сутрами, а поверх наглухо закрытых пропылившихся и выцветших на солнце портьер был приколот булавками транспарант, на котором было выведено по-английски "Свободу Тибету!". Надпись дублировалась на санскрите. В гостиной стоял терпкий аромат индийских благовоний, к которому примешивался сладковато-приторный запах легкого наркотика.

Девушка вернулась через пару минут с мешочком, тоже расшитым в этническом стиле, - там, по всей видимости, она держала руны.