Abigail Blanche - Убить Тома Круза

- Вы уверены? - спросил он и пригласил ее на ужин.

- А вы уверены, что вы этого хотите? - Лора пристально посмотрела ему в глаза.

- Почти, - Рихард почему-то с трудом выдержал ее взгляд, - но уверенности мне добавит, если вы наденете что-нибудь более традиционное.

***

Лора завязала косички в хвост, подколола ярко рыжую челку и в коротком зеленом платье немного восточного фасона стала еще больше походить на мать. Рихард слышал интонации Элеонор в ее голосе, узнавал знакомые жесты. Той ночью в октябре 43-го, он расценил ее отказ ехать с ним как предательство, и, потому не спешил с ее поисками после войны. Потом они переехали с Крюгером в Штаты и занялись разработкой саентологии, и когда наступило, наконец, затишье и прошли давние обиды, он с ужасом осознал, что Элеонор уже исполнилось 50, и их существенная разница в возрасте превратилась в непреодолимую.

- А где ваш отец? - поинтересовался Рихард больше ради приличия.

Лора вздохнула:

- Мой отец был фашистской сволочью. И просто сволочью, - она помолчала, - мне не очень приятно говорить о нем.

- За что вы его так не любите? - удивился Рихард. Генрих был человеком безалаберным, но вполне безобидным и не заслуживал такого клейма, тем более - из уст дочери.

- Он был консультантом в парижском гестапо и вышиб себе мозги, когда войска союзников заходили в город, - неохотно произнесла она. - Это случилось через месяц после моего рождения.

Рихард никак не отреагировал на ее реплику, потому что был поглощен математическими расчетами. Процесс осложнялся тем, что он не помнил, когда войска союзников вошли в Париж, а спросить ее об этом, как и о дате ее рождения было как-то неловко.

- Вам неприятно общаться с дочерью фашистской сволочи? - оставаясь в душе активисткой леворадикального движения, Лора расценила его молчание как осуждение, и он поспешил ее заверить, что прошлое ее отца ему было безразлично. Говоря это, Рихард кривил душой: он был неприятно удивлен печальным концом специалиста по франкмасонам. Не то, чтобы он питал добрые чувства к мужу Элеонор, но, ей-богу, бедный Генрих не заслуживал столь драматического финала.

***

- Кофе? - Лора призывно смотрела ему в глаза, не выпуская его руки из своей.

- Как банально, - усмехнулся Рихард, - а я думал, ты предложишь мне почитать на ночь Троцкого или председателя Мао.

- Твое буржуазное сознание к этому еще не готово, - фыркнула Лора, открывая дверь в парадную, - если не хочешь кофе, могу предложить неплохую травку...

Она не успела закончить фразу, потому что как только за ними закрылась дверь, он прижал ее к стене и закрыл рот поцелуем. Они продолжали целоваться в лифте, потом перед входом в квартиру, так что Лора сначала долго не мола нашарить в сумочке ключи, а потом отомкнуть ими замок. Он нашел свою Элеонор - после стольких лет разлуки и случайных женщин, ни одна из которых так и не смогла ее заменить, он снова обрел ее, свою первую и единственную любовь.

В коридоре она потянула его за собой в сторону, противоположную гостиной, туда, где раньше была спальня родителей. "Я скоро вернусь, не скучай", - шепнула она и неслышно выскользнула за дверь. Ему, если честно, было не до скуки. Стоило только ей исчезнуть, как внутри у него снова зашевелились сомнения, а бдительный внутренний голос принялся читать мораль: "Ты хотя бы соображаешь, что ты делаешь? Узнай, в конце концов, когда она родилась!" В поисках ответа на этот вопрос, а точнее - чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Рихард принялся разглядывать комнату, которая, судя по всему, теперь служила спальней Лоры.

В углу у окна стоял небольшой комод, заставленный фотографиями - Рихард подошел ближе, чтобы их рассмотреть. Фотографии были сделаны в разное время и в разных местах, но на большинстве из них были запечатлены одни и те же женщины - мать и дочь. Фотографий бой-френдов, а тем более "отца - фашистской сволочи" нигде не наблюдалось. Рихард хотел уже закончить осмотр, как вдруг его взгляд непроизвольно упал на старое черно-белое фото, на котором фигурировали три персонажа: Элеонор, подстриженная по моде середины прошлого века, маленькая Лора с огромным бантом на голове и немного длинноватой челкой. Рядом с ними стоял его преосвященство епископ Иоганн фон Ауденхоф собственной персоной.

Рихард был не в силах оторвать взгляда от фотографии и не заметил ее возвращения - она переоделась в длинное черное платье, весьма сексуально облегавшее ее стройную фигуру.

Лора подошла сзади, прижалась к нему и томно прошептала на ухо: