Эдгар Крейс: Контрразведчик Ивана Грозного

– Подайте, сэр, бедному на пропитание! Очень кушать хочется, сэр, а денег нет! Купить еду не на что! Уже целую неделю у меня во рту ни маковой крошки не было!

Николай остановился, не доходя нескольких шагов до попрошайки. Его ухмыляющаяся толстая рожа и круглые наглые глазки никак не вязались с лохмотьями и длительным голоданием. Опер быстро оглянулся. Из-за угла соседнего дома вынырнул еще один нищий. Лицом он был как две капли воды похож на попрошайку, но выше на целую голову. Он точно так же, как и его братец, ухмылялся и небрежно размахивал из стороны в сторону внушительным тесаком размерами с римский меч.

– Не обижайте, сэр, моего голодного меньшого брата! Он у меня последний. Был еще один – младший, но тот умер от голода. Не дайте мне лишиться моего единственного брата! Поделитесь с нами, чем можете! Ведь вы – совсем не бедный человек? Что вам стоит отдать страждущим свой кошель! Вы нас осчастливите на всю оставшуюся жизнь, а для вас это ведь сущий пустяк! Не так ли, сэр?

По лицам бандитов было видно, что их нисколько не смущает, что перед ними стоит весьма рослый иноземец. Они не считали его серьезным противником, а так – ряженым богатеем, белоручкой, с которым справиться – раз плюнуть. Им казалось, что они вдвоем легко одолеют чужака, который так неразумно завернул в их район. Местные жители как огня боялись двух братьев-головорезов, тем более что прекрасно знали об их нехорошей славе и об их покровителе – владельце дюжины местных доходных домов, борделей и притонов. Они считали, что чем тише себя ведешь, тем дольше проживешь на свете.

Николай же хладнокровно, молча, с откровенным любопытством наблюдал за братьями-грабителями. Просивший милостыню понял, что ему за просто так ничего не дадут. Он опустил руку и снял с пояса такой же, как у брата, тесак. Его глаза недобро сузились, а губы сжались в узкую полоску. Попрошайка бросил быстрый взгляд на брата, который в это время заходил Николаю со стороны спины, и стал неспешно приближаться к заплутавшему в их небезопасном районе чужеземцу.

Опер окинул взглядом пустынную улочку. Никого, ни единого человека на ней не было. Даже случайно выглянувшая из-за угла парочка горожан, несущих с рынка непроданный товар, увидев двух братьев с огромными тесаками, быстренько ретировались обратно. После них уже никто не имел ни малейшего желания даже показаться по этой улочке. Николаю осталось лишь только усмехнуться и безмятежно сложить на груди руки. Он даже не прикоснулся к рукояти своей шпаги, скромно прикрытой лазоревой ферязью.

Братья-грабители приняли его жест за признание своей беспомощности. Оттого, почувствовав свое полное превосходство, они с яростными криками разом рванули к своей жертве. Разбойники были совершенно уверены, что чужаку никуда от них не деться и он обречен. Их план был совершенно прост. Попрошайка наносит отвлекающий удар спереди, а второй – в это время подленько вонзает свой тесак в спину чужака. Братья выставили перед собой хорошо заточенные тесаки и пошли в атаку. Каждому из них до жертвы оставалось всего какая-то пара шагов. «Вот и все! Этот растяпа даже свою шпагу, припрятанную под дорогим плащом, не соизволил вынуть из ножен! Очередной чужеземный богатей, на свое несчастье, вышел на прогулку! А на наше счастье – заблудился и попался к нам в лапы!» – довольно думал старший из братьев. Он находился за спиной у Николая и сделал уже замах, собираясь воткнуть тесак в правую почку недотепы, как тот вдруг в самый последний момент неожиданно и резко ушел в сторону. Старший брат лицом к лицу столкнулся со своим младшеньким. Разбойник не успел вовремя отвести удар, и его острый как бритва нож легко проник в живот младшего брата и насадил его, словно барана на шампур. Несчастный удивленно округлил глаза, посмотрел на окровавленную рукоятку, торчащую из его живота. Поднял голову и заглянул в округлившиеся от ужаса глаза старшего брата. Он только успел недоуменно спросить: «За что, брат?» – как тут же обмяк. Старший свободной рукой тут же подхватил брата, рывком извлек из тела окровавленный тесак и посмотрел на него, словно это была ядовитая змея, каким-то чудом оказавшаяся в его руке. Его ладони тоже были в крови собственного брата. От страха и растерянности здоровяк с неприязнью бросил нож на брусчатку. Затем подхватил чистой рукой безвольное тело младшего брата и осторожно опустил его на камни мостовой. Теперь он уже не замечал того, что весь выпачкался в крови. Он прижал к себе брата, как безвольную куклу, и закричал, словно сам был смертельно ранен этим же ножом в самое сердце: