Дмитрий Хван - Шаг в аномалию (Зерно жизни) [СИ]

— Это за президента тебе неприятно, — хмыкнул Радек, — понимаю. Ну да, губернатор звучит симпатичнее остальных. А у нас, стало быть, Ангарская губерния?

— Ага, она самая, — произнёс Вячеслав.

— А что делать, если губерний будет две или три? — спросил Саляев.

Соколов несколько замялся, действительно, а что тогда — супергубернатор что ли?

— Вот что, Вячеслав, оставайся-ка ты князем, это ещё довольно прогрессивно для этого времени, а вот боярство… Его надо отменять, несерьёзно, да и боярских родословных ни у кого нет, — серьёзным тоном проговорил Радек.

— А у меня, что — есть? — ухмыльнулся Соколов.

— Тебе — придумаем. Одну родословную можно состряпать. В Европе в Средние века, какие только родословные не выдумывали всякие придворные историки. Только бы их мессир выходил от какого-нибудь Цезаря-Августа или Октавиана и ничего. Так что нечего люд баламутить, а то крестьяне ещё что-нибудь не то подумают, мол, царь-то — ненастоящий.

— А я тогда, пожалуй, буду губернатором, — предложил Смирнов.

— Столица в Ангарске, Андрей Валентинович, — подсказал с ехидцей Саляев.

— Будет, Ринат, будет. Вот тогда и перееду.

— А замов у князя можно назвать комиссарами, — предложил Петренко.

— Может сразу наркомами тогда, — язвительно откликнулся Радек.

— Термин комиссар выдумали отнюдь не большевики, Николай Валентинович. Они были и у Петра Первого, да ещё у американцев в их гражданскую бойню комиссары были в войсках, а у нас тут постоянное военное положение.

— Ну, незнаю, — Радек развёл руками.

— Ладно, это частности. Дальше флаг и герб — это уже необходимо.

— Выходим на новый уровень! — констатировал Петренко.

— Предлагаю общеславянский флаг — наш триколор, — отозвался Петренко.

— А имперский флаг, чёрно-жёлто-белый как? — спросил Сазонов.

— Это династические цвета Романовых, как бы нам не совсем по праву их использовать, — объяснил товарищу Ярослав.

— Как уроженец сибирского Томска, предлагаю флаг Сибирской республики: бело-зелёное полотнище, — сказал профессор.

— Точно! — щёлкнул пальцами Смирнов.

— По флагу решили, герб? — Соколов посмотрел на Радека.

— Тоже что-нибудь сибирское: медведь, ель, Байкал, солнце, уссурийский тигр, — пожал плечами Радек.

— До уссурийской тайги далековато, — улыбнулся Соколов.

— А что нам мешает туда добраться? — подмигнул ему Саляев.

«Уф, наконец-то, смена» — Максим с облегчением снял с ладоней обмотки и повернул руки к лицу. Так и есть, мозоли кровоточили. Он выругался в отросшую за время пленения бороду и пробрался к наваленному у мачт тряпью, повалившись на них кулём. Глаза бессильно закрылись. Рядом тихонько переругивалась эта парочка — пан Вуйтек и пан Яремич, что в Смоленске надменно насмехались над московитами, ожидая, что их будут держать до выкупа либо вовсе отпустят. Только потом, оказавшись в Новгородских землях, эти шляхтичи притихли и стали наперебой обещать богатый выкуп молодому боярину Тимофею, что вёл отряд пленных от Великих Лук, куда их отправили из Смоленска. А потом была долгая зима у самого берега Белого моря, в домах северных московитов, зовущихся поморами. Весной, как только на Беломорье открылась водная гладь, полоняников погрузили на корабли, явно не годящиеся для хождения по морю, что отметил Максим, и началось безумное путешествие по Студёному морю.

Сейчас шёл уже седьмой месяц, проведённый в пути, поморы говорят, что остались считанные дни до цели, дай то Бог!

Максим вновь подумал о своей Миланке, находившейся с двумя детишками на другом корабле — вот ведь московиты, чёрт их побери, удумали! Разделили семьи по кочам и на отдых становились так, чтобы они оказывались по разным берегам реки, так что сбежать было невозможно. Хорошо хоть, на кочах, где перевозились дети и женщины, были устроены крытые помещения.

Перед тем, как выйти на реку, по которой они сейчас плыли, поморский караван миновал небольшую крепостицу. Максим удивился тому, что поморы держались противоположного от её стен берега. Ещё сильнее он удивился, когда с той стороны донеслись раскаты пищальных выстрелов, а на берегу забегали маленькие фигурки.

«Удивительно, как встречает нас Сибирь» — озадаченно подумал тогда Варнавский.

— Чей это городок, татарский? — спросил он широкого, как его оршанский комод, помора.