Олег Шушаков - И на вражьей земле мы врага разгромим. 1 книга. На сопках Маньчжурии

Иванищев еще с детских лет привык, что тот во всем верховодит. Поэтому, когда была допита следующая бутылка, махнул рукой и согласился.

На другой день он пошел в райком партии и выпросил путевку в аэроклуб. С горем пополам его окончив, Иванищев получил пилотское свидетельство, сел в поезд и направился прямиком к Куцепалову, который принял друга дорогого с распростертыми объятиями, оформил необходимые бумаги и со всеми обо всем договорился.

Через месяц новоиспеченный командир звена Иванищев вступил в должность, а через год, после введения в Красной Армии персональных званий получил воинское звание старший лейтенант…

То, что военкомом назначили не его, а Калачева, у которого партийный стаж был почти вдвое короче, Иванищев воспринял болезненно. Майор Куцепалов, временно исполнявший обязанности командира бригады, но пока еще не утвержденный в новой должности, ничем не мог помочь старому другу. Но клятвенно обещал при первой же возможности замолвить наверху за него словечко…

Калачев посмотрел на молодого летчика, идущего на полшага позади, и подумал, что, Иванищев явно парня за что-то невзлюбил. На него это было похоже. Невзлюбил человека и затирает теперь. Дурит, пользуясь отдаленностью от полка.

Военком вспомнил, как совсем недавно этот младший лейтенант представлялся ему по прибытии, и, между прочим, произвел неплохое впечатление. Сибиряк. Из рабочих. Слесарь. И начальник авиашколы дал ему хорошую характеристику. Сто прыжков с парашютом – это тоже что-то значит! Надо во всем, как следует, разобраться, решил он и снова посетовал, что до сих пор в эскадрилье нет комиссара. Парторг, старшина Николаев, в общем, справлялся с делами, но, понятное дело, комэска, будучи его прямым начальником, не очень-то с ним считался.

"Вовремя товарищ Сталин предложил восстановить институт комиссаров. Ох, как вовремя! — подумал Калачев. — Именно, для того, чтобы таких самодуров, как Иванищев, в руках держать!"

Комэска уже успели доложить о прибытии военкома полка, и он встретил его на крылечке штаба с рапортом.

Калачев хмуро слушал с ладонью, застывшей у козырька фуражки.

Иванищев закончил доклад и все трое зашли внутрь. При этом комэска довольно выразительно посмотрел на Пономарева, но тот сделал вид, что не заметил этого прозрачного намека.

В штабе за столом с необычно деловым выражением на своем холеном лице сидел старший лейтенант Ледневич. При виде военкома он вскочил по стойке "смирно" и замер, поедая начальство глазами.

Ледневича Калачев знал хуже, чем Иванищева, но информация о том, что комэска и адъютант в первой эскадрилье сошлись характерами на почве бытового пьянства, к военкому поступала уже несколько раз.

"Пора, пора, наводить порядок в эскадрилье…" — снова подумал он.

— Вольно! — Калачев поморщился и повернулся к Иванищеву. — Что это у вас тут за "вечные" дежурные появились?

— У нас "вечных" дежурных не бывает, Владимир Николаевич. Только "вечные" двигатели. Давно менять пора, а мы все летаем и летаем, — попытался отшутиться тот.

Но Калачев не принял игру и молча смотрел на комэска.

Пауза явно затягивалась.

— А… Вы, наверное, о Пономареве спрашиваете, — попробовал догадаться Иванищев.

Калачев слегка прищурился.

— Да… Он у нас как-то задержался в дежурных. Зеленый еще совсем. Учится. С азов начинает. Со старта. — Иванищев еще надеялся перевести все в шутку.

— Товарищ капитан, — холодно сказал Калачев. — Доложите, почему этот летчик у вас не летает.

Иванищев понял, что дело идет к разносу, и резко сменил тон:

— Младший летчик Пономарев отстранен мной от полетов за грубое нарушение дисциплины, товарищ старший политрук!

Он протянул ладонь за спину и Ледневич услужливо сунул в нее свой давешний рапорт. Иванищев, не глядя, взял его и протянул Калачеву.

По мере чтения брови военкома хмурились все сильнее:

"Командиру 1 эскадрильи 22 ИАП

К-ну ИВАНИЩЕВУ

От адъютанта эскадрильи

Ст. л-та ЛЕДНЕВИЧА

РАПОРТ

1 марта 1939 года в 10–00 мной было сделано строгое замечание мл. л-ку ПОНОМАРЕВУ за грубое нарушение дисциплинарного устава РККА, разгильдяйство и расхлябанность, выразившиеся в демонстративном отказе выполнить требования означенного дисциплинарного устава РККА в части приветствия командира и старшего начальника.

Вместо этого мл. л-к ПОНОМАРЕВ в грубой форме вступил в пререкания со старшим по званию, всячески нарушал дисциплину, тыкал и не подчинялся.