Александр Прозоров - Битва веков

— Не боись, сейчас я тебя укорочу, — покачивалясь, стал выбираться из-за стола Андрей. — За мной не заржавеет.

— Столы раздвиньте, други! — Коротышка расстегнул пояс, скинул кафтан.

— Какие столы? — покачал головой князь. — Без глупостей. Трапезную ломать и кровянить не станем. Нам же тебя тут еще поминать! На двор пошли.

— Какой двор, бояре?! — совсем растерялся хозяин дома. — О чем спор ведете?! Опомнитесь! Вы же вместе за здравие Иоанна Васильевича пить хотели! Вы же слуги первые царские! А это князь Сакульский, что государя уже не раз от заговоров и покушений спасал!

— Андрей Васильевич, ты? — Из-за спин молодых людей протолкался вперед голубоглазый скуластый мужчина в ферязи с длинными рукавами, в шитой золотом тафье и с широкой, рыжей с проседью бородой, раскрыл объятия: — Сто лет не видел!

Лицо показалось знакомым, но где именно он встречал этого человека, Зверев вспомнить никак не мог.

— Казань, княже! Мы у Михайло Воротынского в одном шатре сидели, а потом вылазка случилась. Ты меня от пики татарской бердышом прикрыл, опосля к пищалям своим побег, и я следом. Мы там чуть не полдня в яме рубились, пока боярские дети ногайцев обратно в ворота не загнали!

Этого конкретного эпизода Андрей вспомнить не смог, но вот имя человека вдруг всплыло в памяти, и он крепко сжал воина в объятиях:

— Алексей Данилович! Боярин Басманов! Как же я тебя не узнал сразу?! Рад, рад! Вижу, в здравии. Да-а, славно, славно мы под Казанью повеселились. А ты, слышал, у Судьбищенской деревеньки под рукой Ивана Шереметева супротив крымчаков отличился? Немало о той сече по Москве рассказывали.

— Передовой полк я там водил, — не преминул похвастаться немалой честью боярин. — А татар супротив нас всего десять на каждого стояло. За три дня всех побили, кто убечь не успел. Но и добра, скажу тебе, княже, преизрядно с басурман взяли. В шелках и коврах самый последний стрелец укутаться мог.

— Удачно сходили, поздравляю!

— Обожди, княже, — закрутил головой боярин, притянул одного из молодых детей боярских, круглолицего, с выбивающимся из-под края бобровой пилотки лихим кудрявым чубом: — Вот, младший мой, Федор. Прошу любить и жаловать. А это старший… Петр, сюда иди! Поклонись князю Сакульскому, другу верному нашего князя Михайлы.

Старший сын Басманова был чуть выше младшего и весьма схож лицом. Правда, чуба из-под шапки не выпускал. У Андрея мелькнуло в голове спросить, по какому поводу у Басмановых траур? Но пока он раздумывал, боярин уже начал представлять других опричников:

— Это, княже, бояре Пятой Батюшков, Митька да Меркур Безобразовы, соседи наши рязанские. Ждан и Юрий братья Богдановы, Лашук Кузьмин, Ноган Разгилеев из Твери, но бояре верные и храбрые, Шибанко Саткин калужский будет, Гришка Скуратов кличкой Малюта из Коломны. С ними мы здесь сдружились, с чистой душой тебе в слуги присоветовать могу. Люди наши, царю всеми помыслами преданы.

Остальные лица смешались перед Зверевым в общую улыбчивую картинку, хотя Малюту Скуратова он, понятно, вниманием обойти не смог. Но задержал взгляд ненадолго, хмыкнул и хлопнул по плечу:

— Уже убедился. Храбр. Ладно, сабли на татарах мерить станем. Здесь же кубками померимся.

— Да! Любо князю Сакульскому! — обрадовались гости. — Любо боярину Ивану Юрьевичу! Государю нашему любо!!!

— К столу прошу, бояре. Попотчуйтесь, чем бог послал. — Дьяк с явным облегчением перевел дух, дворня уже шастала по залу, вынося кружки и кувшны, убирая братчину и блюда, что стояли рядом.

Для новых гостей были принесены капуста, огурцы, грибы, копченые окуни. Правда, вместо своего, самоварного пива в кувшинах на столах было выставлено вино. Пусть самое простое, рейнское — но все же куда дороже простой хмельной браги.

Хотя, с другой стороны, пиво для братчины — вещь святая. А вино — это просто вино.

— За здоровье собирателя нашего, славного боярина Ивана Кошкина! — поднял полную кружку старший Басманов.

— За здоровье государя нашего, Иоанна Васильевича! — ответил встречным тостом Иван Юрьевич.

— Ох, узнает о сем государь, быть всем поротым, — тихо констатировал оказавшийся за столом неподалеку Гришка Скуратов.

— С какой стати? — не понял Андрей.

— Не любит царь пьяных, ох, не любит, — с тоской глянул в кружку Малюта. — Требует, чтобы при дворе его все трезвыми были. И на пирах даже ни капли не употребляет.

— Государь мудр, — согласно кивнул князь и опрокинул в себя кружку кислого вина. — И он совершенно прав.