Андрей Величко - Фагоцит

По виду Александра Николаевича я бы не сказал, что он вчера хоть сколько-нибудь активно встретил новый год — никаких признаков похмелья мне в глаза не бросилось. Но я все же предложил ему по-быстрому пройти экспресс-диагностику, раз уж мы тут встретились без посторонних.

— Вы полностью здоровы, — резюмировал я минуты через три. — Не совсем так, как я, конечно, но для вашего возраста и образа жизни практически идеал. Неужели на новый год совсем ничего не пили?

— С тобой и с космической программой тут выпьешь, как же, — пожал плечами Шелепин, — рассказывай, что ты еще придумал.

Он потянулся было к сигаретам, но спохватился:

— Тьфу, все забываю, что ты у нас образцово-показательный член общества — не пьешь, не куришь и даже невесте не изменяешь.

— Хотите, и вам помогу бросить? Вроде должно получиться.

— Анекдот «а нафига мне такая жизнь» знаешь? Давай лучше про Луну.

— Хорошо. Итак, «восьмерка» благополучно села на Луну, обозначив приоритет, доказала, что Луна твердая, по крайней мере в районе ее посадки, и передала несколько умеренного качества фотографии. Кажется, она еще что-то попытается исследовать, но недолго. На то, чтобы пережить лунную ночь, она не рассчитана.

— Тебе этого мало?

— Да я-то тут при чем? Мне всего хватает. Мало советскому народу. Ну да, было сообщение ТАСС, в газетах несколько фотографий. Скоро выйдет статья в «Технике-молодежи», и все.

— Что ты предлагаешь?

— Полнее использовать потенциал телевидения — мне вообще непонятно, почему Демичев до сих пор телится. Даже в двадцать первом веке, при наличии интернета, войны холодильника с телевизором уверенно выигрывает телевизор.

— Это какие такие войны?

Я вкратце объяснил и продолжил:

— А сейчас это вообще мощнейшее средство пропаганды, но используется оно крайне неэффективно. Какова, по-вашему, себестоимость батона хлеба?

— Точно не скажу, сельским хозяйством занимается Воронов, но, думаю, копеек двадцать пять. А при чем тут это?

— При том, что в магазинах он продается по тринадцать копеек. Потому как социально значимый товар, дотируемый государством. А телевизор, значит, не социально значимый?

— Предлагаешь и их дотировать?

— Да. За счет чего и насколько, сказать не могу, но начинать прорабатывать этот вопрос нужно уже сейчас, в восьмидесятых будет поздно. Но эта одна сторона проблемы, и есть люди, которые в ней смогут разобраться гораздо лучше меня. Я же хочу ограничиться тем, в чем компетентен без натяжек. Вот, например, была одно время такая передача, «Очевидное — невероятное». Посмотрите, тут десяти минутная нарезка из выпусков разных лет.

Я протянул Шелепину смартфон.

— Интересно, — согласился Александр Николаевич после просмотра. — И первый выпуск был как раз про космос. Пожалуй, это будет неплохая мысль. Капица, наверное, сможет начать вести ее и немного пораньше.

— Наверное, сможет, но у меня есть другая кандидатура.

— Попробую угадать. Сам ты этим заниматься не станешь, но то, как уверенно была предложена замена Капицы, говорит о том, что она тебе хорошо знакома. Ефремов? Веру ты тоже вряд ли будешь предлагать.

— Совершенно верно. Иван Антонович уже достаточно известен своими книгами, и народ, даже ничего не зная про передачу, захочет увидеть его на своем домашнем экране.

— Я в общем не против, а Ефремов?

— Тоже.

— Все бы хорошо, но вот то, что он беспартийный, портит картину.

— Демичев ему уже предлагал.

— Да знаю я, что он ему ответил. «Со времен первой попытки мое социальное происхождение не изменилось». На партию, понимаешь, обиделся.

— И что, не было причин для обиды?

— Может, и были, но когда это случилось?

— А он считает, что с тех пор ничего не изменилось. Никто не признал, что это была ошибка.

— Не слишком ли жирно ему будет — такое признание? Кто он такой, на партию обижаться?

— Наоборот — не жирно и не ему. Партия, уверенная, что она непогрешима и никаких ошибок у нее не может быть по определению, обречена. Если вы так не считаете, то лучше заранее озаботьтесь, где будете жить после развала Союза, если не хотите приживалкой у дочери. Кроме того, советую начать потихоньку прикупать золото, камни и, если мировоззрение позволяет, доллары. Бытовую технику не надо, она быстро обесценится. На вашу пенсию в девяностые и кефир не всегда получится купить.

— Нуты и наглец, — покачал головой Шелепин.

— Жизнь таким стать заставила. Та самая, которая будет, если вы не захотите перемен. Так как с Ефремовым?