Андрей Величко - Инженер. «Крылья» для цесаревича

© Величко А.Ф., 2018

© ООО «Издательство «Яуза», 2018

© ООО «Издательство «Эксмо», 2018

Обычно мемуары начинаются примерно с рождения вспоминающего и дальше идут двумя путями. Первый: я родился тогда-то и там-то. Потом вскользь о родителях, о месте, где они сподобились произвести на свет героя, и снова о нем же – первые воспоминания, вторые, третьи… И так далее, более или менее равномерно по времени.

Второй же путь начинается с исторической обстановки в момент появления на свет мемуариста, затем несколько фраз до того момента, как его жизнь стала действительно представлять интерес, ну а тут уже подробно и со вкусом. Такой путь более рискован – ведь если это только автору кажется, что он интересно описывает значимые события, а на самом деле нет ни того, ни другого, получается макулатура. Но я готов рискнуть. Итак…

Когда Сталин лежал в Мавзолее, а народ уже почти перестал задумываться – что же теперь будет, в семье механизатора и учительницы деревни Григорьково Калининской области родился сын. Когда этот сын – то есть я – начал ходить, Сталина из Мавзолея вынесли, а народ снова принялся чесать репу – вот теперь точно что-то будет!

Когда я уходил в армию, водка стоила два восемьдесят семь, а Леонид Ильич был мужчиной в расцвете сил. Когда же вернулся, наш национальный напиток шел уже по три шестьдесят две, а генсек бормотал из телевизора про сиськи-масиськи и сосиски-сраны… Через весьма непродолжительное время они именно такими и стали.

Когда я начинал трудовую деятельность, статус инженера был еще достаточно высок, а когда впереди, на расстоянии всего нескольких лет, замаячила пенсия, мое звание заслуженного изобретателя официально находилось всего на полступеньки выше статуса «бомж». Впрочем, это меня тогда не очень взволновало, а потом оно стало и вовсе по фигу – вот, собственно, и все вступление, пора переходить к основному тексту.

Из дневника ЕИВ великого князя Георгия Александровича

23 января 1899 г.

Сегодня грустный юбилей в моей жизни: вот уже минуло восемь лет, как закончилась моя служба в Российском императорском флоте.

Эти печальные для меня дни останутся в памяти до конца моей жизни, который, как я ясно понимаю, уже близок. Об этом мне говорят и красные пятна на моем платке, и глаза врачей, которые они прячут от меня. А как прекрасно начиналось то злосчастное плавание на броненосном фрегате «Память Азова» – встреча с Ники в Триесте, а дальше были великие пирамиды в Египте, усыпальница Великих Моголов в Индии. А потом был тот злосчастный декабрь, когда «Адмирал Корнилов» и «Память Азова» стояли на якоре на Бомбейском рейде и я почувствовал, что заболел… И окончательный диагноз – чахотка. Сейчас я понимаю, что виной всего этого была моя беспечность, сначала проводы после бала на «Азове» mm. N. на катере по холодному рейду в легком сюртуке, а затем сон у открытого окна на ледяном сквозняке вагона поезда после поездки к пирамидам в Египте. В это очень тяжелое для меня время как «луч света в темном царстве» было то незабываемое прощание моряков со мной, когда к трапу «Памяти Азова» для переправы на «Адмирал Корнилов» для меня подали катер, на котором гребцами были офицеры фрегата, а на руле сам командир – милый Н.Н. Ломен. А как самозабвенно кричали «УРА!» команды кораблей, когда мы покидали гавань…

1 февраля 1899 г.

Я чувствую себя совершенно одиноким. Вокруг высокие горы, как тюремные стены, и только единственное, что скрашивает мою жизнь здесь, в Аббас-Тумане, – это моя отрада – обсерватория. Как часто, смотря на холодные величественные звезды, я ловлю себя на мысли, что хочу воззвать к Господу нашему явить милость и милосердие – помоги рабу твоему Георгию. Ведь это так тяжко осознавать в 27 лет, что жизнь уходит из меня как песок меж пальцев и что, возможно, я не доживу и до 28 лет.

12 февраля 1899 г.

Этой ночью мне снился очень красивый, но непонятный сон. Я сижу на моторраде. Впереди и рядом – другие очень странных очертаний, разноцветные, на них пилоты в облегающих одеждах и шлемах наподобие рыцарских. Я чувствую, что волнуюсь… Человек в красном машет флагом, все срываются с места, но я быстрее всех… за пару мгновений разгоняюсь до огромной, совершенно невообразимой скорости.

Впереди поворот, его невозможно проехать даже и впятеро тише… Но мой моторрад вдруг, не сбрасывая скорости, почти ложится на бок и едет, послушный малейшему моему движению. Я знаю, что это гонка и я должен ее выиграть. Но вдруг меня обгоняет черный моторрад с номером 14.