Константин Чиганов - Пламя свастики (Проект Аугсбург)

Потом стало темно.

Ягдкоманда остановилась, лишь слегка запыхавшись, они были молодые, здоровые и сытые, не чета заключенным. Обер-фельдфебель взял автомат на локоть и первым подошел к лежащему, с хрустом сломав сапогом сухую палку. Мальчишка-русский упал скорчившись, подтянув колени. На спине серая одежда стала бурой. Обер носком сапога перевернул его и, не глядя в прищуренные голубые глаза, рукой в теплой вязаной перчатке оттянул слишком просторный грубый воротник на уже холодной тонкой шее.

-- Однако же! Пуля в легком, а прошел еще сто метров! Живучий черт! Задница этот Эрих, не мог попасть по ногам. Мы б его взяли живого...

Вано двигался с трудом, его все больше донимала проклятая нога. Он уходил последним, и не столько даже ради надежды спастись. Понимал, что с его скоростью и потерей времени он вряд ли успеет выйти из кольца, но смогут остальные. Для него же главным была месть. Потому он сразу выговорил себе возможность захватить оружие. Плохо, если они сразу пустят по следу собак, но в чащобе и скалах овчарки принесут мало пользы, только исколют носы и уши да порежут лапы о кремни. Только бы остальные успели добраться до настоящего леса, а потом - уйти в горы неподалеку.

Вано понял, что не рассчитал силы. В тот момент, когда он повалился возле остатков какой-то каменной постройки, скорее всего кошары, "Опели" с отрядами охотников уже ревели на ухабах, качаясь не в такт. Дальше идти он не смог. Боль он перетерпел бы, но нога перестала сгибаться и потеряла чувствительность. Тогда Вано смахнул пот со лба и основательно, как в то время, когда он был лучшим батальонным снайпером, приготовил себе позицию.

Первый немец появился из леска неподалеку, с автоматом на плече и в теплой камуфляжной куртке вместо шинели. Когда на прогалине показался третий из цепи, а тот, первый, подошел совсем близко, так что можно было различить белки его глаз под шлемом, обтянутым пятнистой маскировочной тряпицей, Вано старательно прицелился и выстрелил ему в голову. Передернул затвор и выстрелил еще и еще. Трое попадали нелепыми куклами. Какая-то фигура в зеленом выглянула из леса, и отпрянула, но следующий выстрел бросил ее наземь, сбив с головы офицерскую фуражку. Миномета при охотниках не было, за своими камнями Вано мог не опасаться ответного огня, но взять его жизнь для них - вопрос времени, это он хорошо понимал. Когда за ним с большим перелетом посыпались винтовочные гранаты, он только прижался к холодному беловатому камню, яростно и беззвучно ругаясь: так ему было легче. Видимо, разозленные потерей командира, справа и слева к нему поползли два человека. Вано определил это по хриплому простудному дыханию одного и по звяканью плохо закрепленной амуниции другого. "Ну, сыграем! Хотите живым взять?" Он ухмылялся с мрачной радостью, подымаясь на колено, так, чтобы не мешала непослушная вторая нога.

Когда над обвалившейся стеной показалась голова в каске, он уже затаился за грудой камня и щебня. Второго было не слышно - выжидал, предоставив геройствовать товарищу. "Нет, брат, мы эти песни еще в детсаду пели"- Вано выстрелил, когда немец почти преодолел стену, шаря вокруг лихорадочными глазами. "Знаю, что не сам пошел, а послали, так и не чирикай, лежи". Что-то звякнуло о камень рядом. В метре от армянина упала и покатилась красивая зеленая граната с длинной деревянной ручкой. Она, поблескивавшая свежей краской, остановилась, наткнувшись на камень. Вано хотел схватить ее и бросить назад, но опять подвела нога. Что-то светлое туго ударило ему в грудь, подняло высоко-высоко и мягко бросило на спину.

Виктор крался беззвучно, иногда оглядываясь вокруг, но, тем не менее, очень быстро. Что-то уверенное было в его движениях, словно бы не в первый раз шел он так, в окружении врагов. Скорее, он сам казался охотником на тропе: преследовать ему было явно привычней, чем убегать. Он провел рукой по выбритой голове, словно откидывая назад несуществующие волосы, глубоко вздохнул.

Лес закончился, в каменистом русле пред ним журчала речушка. Летом ее уже не будет - пересохнет. Виктор разулся и вошел в воду по щиколотку, побрел вверх по течению: надеялся отбить запах. Ледяная вода обегала босые, заскорузлые ноги с давно нестрижеными ногтями. Виктор не морщился, передвигаясь, подобно автомату. Ветер донес издали странные звуки, кажется, выстрелы. Он уже вышел за оцепление, и собирался забраться на более крутой противоположный берег. О чем он думал, радовался или волновался за товарищей, явно попавших в беду? Лицо его ничего не выражало, кроме усталости и настороженности, сродни тревоге дикого зверя. Внезапно он замер, ясно ощутив, что собратьев по заключению и побегу больше нет в живых: оборвалась последняя нить. Коля или Вано?