Александр Конторович: Чёрная пехота. Штрафник из будущего

— Черный. Ко мне его проводите.

Пока Вовка не появился, я рассматривал потолок. Никитин листал дело и хмурился.

— Разрешите? — В дверь стукнулись, и появился Черный.

— Входите. Что у вас?

— Привет, Саня! — подмигнул мне Володька. — Вот, пожалуйста.

И он положил на стол перед Никитиным пакет.

— Что это?

— Фото. На конверте есть отметка о приеме пленки на проявку и печать. Вот видите? Вчерашнее число, время 10.50, перед заездом гражданина Котова на территорию УВД.

— И что на фото?

— Можно я прокомментирую? — приподнялся я с места.

— Ну, пожалуйста.

— На фото видна нижняя часть моего автомобиля. Время съемки 10 часов 07 минут. Видите в нижнем правом углу верхнюю часть газеты? На ней есть вчерашняя дата, а фотоаппарат зафиксировал время съемки.

— Вижу.

— Вот на фото один из рабочих натягивает нить под бампером. Нить натянута таким образом, что, не разорвав ее, невозможно что-либо засунуть под бампер. Так?

— Допустим.

— На фото видно также, что полость внутри бампера пуста. И под передним, и под задним бампером. Так?

— Ну, так.

— Таким образом, я могу предположить, что обнаруженный в бампере моей машины сверток попал туда уже в момент нахождения ее на стоянке УВД. Прямо перед глазами дежурного. Стоянка хорошо просматривается, и машину видно отовсюду. Да у вас ведь и камеры висят, может быть, запись посмотрим? Кстати, сразу хочу пояснить, что тот самый рабочий вчера внезапно отъехал домой. На родину. Отпуск у него, понимаете? Так что товарищ Аскеров его допросить, увы, не сможет. А вот на суд он обязательно приедет, я его попрошу.

Никитин мрачно смотрел на рассыпанные по столу снимки.

Уже за воротами я пожал Вовке руку.

— Ну спасибо! Ловко ты его… Я думал, на это больше времени уйдет.

— Ты не особо расслабляйся тут. Ничего еще не закончено. Ты пока под подпиской о невыезде ходишь. Я про твоего опера — Аскерова — справки навести успел.

— Ну какой он мой! Продажная скотина, не более.

— Продажная, не спорю. Только очень недешевая. И у начальства на хорошем счету. Да и папа у него — тот еще гусь.

— И папа еще есть? Так это не ему я дорожку-то перебежал?

— У папы свои интересы имеются. Торговые. И с хозяином ваших домиков он не пересекается никак.

— Так какого же рожна?

— Аскеров просто так ничего делать не будет. Если только ему сверху не прикажут. Тут он из кожи вон вылезет, но порученное задание исполнит. За что и ценят его. Другого давно сожрали бы с потрохами, сколько уже на него жаловались, а этот целехонек. Зато и работка у него самая что ни на есть вонючая. Он «заказухи» лепит.

— И давно он так… «трудится»?

— По моим данным — года три.

— И скольких он успел…

— Не знаю. Что я тебе — справочное бюро? Это ты у нас в кабинеты вхож, а не я.

— Ну, ты уж не прибедняйся так-то! У тебя инфа первый сорт!

— Спасибо. Но я действительно не знаю. Нам повезло еще, что следак честный оказался.

— Это Никитин-то?

— Он. Я его знаю. Не лично, но от ребят слышал. Явную туфту он поддерживать не стал, как видишь. Но и совсем тебя отпустить не может. В деле еще есть показания этих отморозков.

— Да они бакланы полные! Двинуть разок в совло, так враз поумнеют.

— Похоже, что им уже двинули. Только в другом направлении. Иначе с чего бы это они вдруг написали одинаковые заявы? У тебя с ними конфликт давно был?

— Год почти прошел.

— И что? Они никак после не проявлялись?

— Осенью приезжали, звали на шашлыки.

— Поехал?

— А то ж! Контакты надо с местными иметь. Хоть с ментами, хоть с братвой. Хотя на братву они не тянут. Скорее — шпана. Но лаяться с ними без нужды ни к чему.

— Разумно. Но заяву они на тебя все же накатали?

— Накатали.

— Значит, есть у Аскерова на них материальчик .

— Похоже, что так.

— Вот что я тебе скажу, Саша. Эта скотина от тебя просто так не отвяжется. Будет и дальше рыть. Что-нибудь найдет. А не найдет, так сам сделает, с него станется.

— Что ж ему теперь — денег давать? Харя у него не треснет?

— Не треснет, он столько набрал, что даже я удивился. Нет. У него задание — посадить тебя. Любой ценой. Я же с ним общался уже. Это ты в камере спал, а я тут все подметки по этажам истоптал. Так вот что я тебе скажу — он даже и не напуган. Раздосадован — да, сердит, но ничего не боится.

— Это он напрасно…

— Ему обещан карт-бланш. Потому так и спешит. Его кто-то прикрывает. На время этой операции.

— На лбу у него это написано?