Валерий Большаков - Корниловец

Данилка кубарем скатился с насыпи под мост, к узенькому ручью, притекшему с гор.

Кирилл даже рад был остановке. Хоть и риск велик, зато можно было глотнуть свежего воздуха, хлебнуть студёной воды.

Зачерпнув ведром воды, Авинов понёсся вверх, к путям. Мчавшийся впереди него боец упал с простреленной головой, пустое ведро покатилось вниз. Это был Капелька.

— Ложись в цепь! — раздалась команда барона. — Вёдра передавать по рукам!

И от бронепоезда к ручью и обратно пошли хороводом вёдра, котелки, чайники. Вниз — пустые, вверх — полные. Сколько Кирилл передал сосудов, он не считал, но вот Сан Саныч дал гудок — тендер полон!

Галдя, подшучивая, отстреливаясь от вражья, команда бронепоезда заняла свои места. В тот же момент лязгнули сцепки, и «Орёл» тронулся, покатил, набирая ход, догоняя отступавшие составы «красных».

«Орёл», пройдя по горящему мосту, на плечах бакинского подвижного отряда ворвался на станцию Баладжары, отрезав противнику путь отхода на Тифлис.

— Следующая станция — Баку! — прокричал Юра, баюкая забинтованную руку и, видимо, гордясь полученным ранением.

Бронепоезда не встретили сопротивления, без единого выстрела добравшись до Бакинского вокзала, где их встречал авангард сразу двух армий — Кавказской туземной и Отдельной Кавказской.

Заиграл оркестр, на скорую руку собранный из местных музыкантов, и кавалеристы под громовое «ура!» вскинули шашки вверх.

Кирилл, выглядывавший из открытых дверей броневагона, с радостью приметил знакомые малиновые халаты. А уж какова была радость самих текинцев…

— Я знал! — ревел Саид, тиская командира. — Я знал — живой сердар!

— И-а-а-и-а-а-а! — издали дикий клич текинцы, обступая Авинова, теснясь и желая потрогать, коснуться, убедиться, что командир не призрак.

Генерал Врангель, наблюдавший эту сцену, очень смеялся, а потом предложил Кириллу «прогуляться к морю с вашим эскортом».

— Кавторанг Вайнер, — сказал барон, продолжая улыбаться, — командир канонерки «Ардаган» сообщил, что вышел из порта Энзели и вот-вот прибудет в Баку. С ним на борту — адмирал Колчак. Наврал англичанам, что жаждет служить им в Месопотамии, а сам через Тегеран — сюда!

Команды бронепоездов спускались к Бакинской бухте пешком, конники Эрдели ехали шагом. Узкие улочки сменялись аллеями, обсаженными развесистыми чинарами и айлантами, дома вырастали в высоту, а на тротуарах появлялось всё больше бакинцев — русских, татар, армян, евреев, персов. Недаром Баку, этот красивый интернациональный город, прозывали Парижем Кавказа.

…В это самое время врангелевские пластуны рыскали по всему городу, вылавливая попрятавшихся бакинских комиссаров, вязали их и сгоняли на тюремный двор. Разговор был короткий — первым расстреляли Шаумяна, «кавказского Ленина», чрезвычайного комиссара Кавказа и председателя Бакинского Совнаркома. Вторым пустили в расход Джапаридзе (партийная кличка «Алёша»), председателя Бакинского Совета рабочих, крестьянских, солдатских и матросских депутатов. Новая власть мела железной метлой, чтобы было чисто и никому не вздумалось сорить…

…Море, плескавшееся в бухте за набережной, отливало по-летнему яркой зеленью. Сизая канонерка «Ардаган» уже подходила к причалу, заполненному толпой, когда в задних рядах раздались весёлые крики:

— Эй, друзья! Меня пропустите! Имею право!

Белогвардейцы и жители города (в основном почему-то женщины и девушки) расступились, и к пристани прошествовал генерал Марков, в кои веки мохнатый тельпек сменивший на фуражку, но с нагайкой не расставшийся. Кирилл, не тая улыбки, вышел из строя и откозырял командиру армии:

— Штабс-капитан Авинов прибыл, ваше превосходительство.

Сергей Леонидович застыл на секунду, а после молча стиснул Кирилла длинными костистыми руками.

— Ну что? — спросил он, встряхивая штабс-капитана за плечи. — В поход?

— Так точно, ваше превосходительство! К чёрту на рога! За синей птицей!

Марков расхохотался от души и уже церемонно подал руку для приветствия барону Врангелю.

— Приветствую вас, генерал! — улыбнулся Пётр Николаевич. — Опередили вы нас.

— А то! — хмыкнул Сергей Леонидович. — Неслись как бешеные — «красные» грозились нефть поджечь, вот мы и взяли с места в карьер!

В это время канонерка причалила, и на пирс легко перескочил мужчина в форме морского офицера. На его золотых погонах чернело по два орла. Это был Колчак.

Крупный, с горбинкой, нос, тёмные глаза, узкие губы — чеканный профиль адмирала так и просился на новенькие монеты.