Виктор Глумов: Враги по оружию

Сначала генерал не узнал его: Орв смотрел жадно, будто надеясь заглянуть в чужую смерть. Бохан успел пожалеть, что мутант заслонил небо.

Это оказалось проще простого. Орв представши что Бохан — опухоль, а он — лекарь. Врачеватель не жалеет полип, рука его не дрогнет, иначе опухоль пожрет организм. Орв видел, как пользуются оружием, но сам ни разу не стрелял.

Однако и это оказалось несложно. Приблизиться к караульному, заглянуть в глаза, забрать пистолет и знания о том, как им пользоваться. Осторожно пронести новое умение к штабу. Позвать Бохана: «Подойди к окну, соратник мой. Подойди к окну, друг мой». Подойди к окну, заклятый мой враг. Бохан не чувствует вмешательства — слишком увлечен.

Отряхнуть с себя мысли генерала — они прилипчивы и надоедливы, а последние мгновения хочется прожить чистым.

Прицелиться (караульный, а вместе с ним Орв, знал, как). Взвести курок. Нажать на спусковой крючок. Отдача почти не чувствуется.

Орв опустил оружие, шагнул к распахнутому окну и заглянул в стекленеющие глаза генерала Бохана. Пока еще никто ничего не понял. Не связали шамана, выстрел, падение генерала.

Орв проводил душу бывшего хозяина смерти в его вотчину, проследил, плотно ли закрылась дверь в жизнь. И бросил ненужный уже пистолет в пыль.

Он не собирался оправдываться, безропотно ждал, когда схватят, начнут бить, пытать, а может, сразу расстреляют. Он прощался с этим миром — шаман, переступивший через себя, предпоследний из своего племени.

Из штаба донесся многоголосый вопль отчаяния. Орв с удивлением отметил, что еще жив, открылся — и тут же угодил в ад. Стенали, метались гронги. Офицеры не слышали их криков, но чувствовали боль, и людей охватило безумие. Они рыдали над телом генерала, боевые офицеры плакали, как маленькие, покинутые дети, как запертые в подземельях Омеги гронги. Низшие, лишившиеся смысла жизни, погибали вместе с Боханом. Тело, от которого отрезали часть, продолжало жить и корчиться в агонии.

Орв в панике отступил, схватился за голову: он не мог закрыться. Чужое горе ворвалось в сознание, завладело им.

Не зная, где прячут гронгов, шаман не мог помочь им единственно возможным образом — отправить догонять хозяина, сторожить его по ту сторону, жаться к ногам его души. Крик усиливался, как усиливается ветер. Захлестывало Цитадель Омегу, сбивало людей с ног, лишало разума. Вот бьется на земле, как расстрельным утром бился Гоп, караульный, глаза его пусты. Вот из окна штаба, того самого окна, выпрыгнул полковник. Он рвет на себе волосы, рот раскрыт в беззвучном крике. Вот лекарь бежит к людям, тянет руки, жаждет помощи и защиты, но никто не в силах ему помочь. Орв сорвался с места и кинулся на крик — искать гронгов.

На учебном плацу курсанты, не прекратившие занятий даже сегодня, катались в пыли. Их наставник раскачивался на месте, вытащил из кобуры пистолет, приставил к виску. Орв мысленно погладил отчаявшегося по голове, заставил опустить оружие, погрузил в сон. Дыхание Орва сбилось, сердце болело так, что впору было лечь и умереть, но он не мог себе этого позволить. Плакали офицеры, плакали рядовые, и мир казался осиротевшим…

«Это я сделал, — сквозь боль думал шаман, — это я его убил. Я забыл о гронгах. Я забыл: он был не только хозяином смерти, но и хозяином Низших. Если не отправить неразумных за ним, сойдут с ума все люди. Обычные люди. Не хорошие и не плохие. Они воевали, убивали, и они продолжат воевать и убивать. Им нет дела до невиновных. Но не мне решать, достойны ли они жизни. Не мне. Я уже решил. Я ошибся. Не существует меньшего зла, не существует однозначного выбора… И теперь один труп потянет за собой другие».

Гронги почувствовали Орва, с которым мысленно разговаривали, когда генералу Бохану было не до них. Сознания их, недоразвитые, исполненные болью, атаковали шамана. Он остановился.

— Где вы?

Темное место. Свет с потолка. Еда. Вода. Дверь с решеткой — через нее приходил хозяин. Где хозяин? Вернуть хозяина. Где хозяин? Идти за хозяином.

— Ждите. Я найду вас. Я отпущ вас к нему.

О, если бы Орв мог замкнуть трансляцию на себя, оградить людей! Громыхнул выстрел — кто-то не выдержал. Человек не приспособлен к таким переживаниям, вечно прячется от них, но они настигают…

Орв пошатнулся. Устоял. Медленно, смиряя зачастившее сердце, побрел вперед, в эпицентр.

Там творилось невообразимое. В самых ярких кошмарах такого не снилось Орву. Над подземельем, где Бохан держал гронгов, копошились люди. Извивались, как ползуны в холмовейнике, толкали друг друга, заходились криком, царапали до крови щеки и руки, клочьями выдирали волосы, расшибали о твердую землю головы.