Виктория Щабельник - О любви в космосе (3 бестселлера)

– Ты не понимаешь, – спокойно проговорил главный архон, – но скоро поймешь…

Я посмотрела на Тхаэ. Он сидел и мрачно потирал лоб, не глядя на меня.

– Особь, – заговорил Тохх Харон, которому, видимо, не терпелось от меня избавиться, – все твои нелепые слова, жесты, планы… Тебе объявлю я. Во имя науки и безопасности нашего будущего ты будешь уничтожена!

И ведь никто не возразил, что характерно!

Я сжала кулаки и мееедленно-мееедленно выдохнула. Хотя, собственно, чего я ждала с этими эпистимократами!

– Ради добра и мира, ради любви… Во имя научной толерантности! – в моем голосе дрожали слезы. Хотя нет, вру. Так… Одна-две слезинки…

Архоны остались невозмутимыми. Сволочи непробиваемые!

– А может, как-нибудь подемократичнее… Других вот спросить? – я обвела рукой присутствующих.

– Может, использовать ее в научных экспериментах, и только потом уничтожить? – нерешительно предположил секретарь.

Халах Майх, даже на секунду не задумался.

– Риск слишком велик. Решение принято.

В блок заключения мы вернулись молча. Вообще занятные ребята эти архоны, умеют ограничивать внутреннюю свободу, оставляя при этом внешнюю… Вот вроде звездочка светит, песочек, водичка, лесочек, а бежать некуда. Настроение было нормальным, и я спокойно наблюдала, как Тхаэ убрал у домика одну стену и теперь при помощи хитроумных манипуляций превращал его в большую удобную беседку. С выросших из пола лежбищ открывался прекрасный вид на озеро, на круглом столике разместилась местная снедь и напитки, в общем, дружелюбию хозяина не было предела. Осталось только пожрать, завалиться на подушки, уставиться в пространство и напоследок поразмышлять о вечности, куда я, собственно, скоро и отправлюсь.

Следовало бы связаться со Стасом. Я молчала уже часа два, и он, наверное, начал волноваться. Но правду говорить не хотелось, а как выкрутиться я пока не придумала. Я анализировала, сопоставляла и делала выводы. В общем, вела себя как заправский ученый, отключив эмоции… И со всех сторон выходило, что без Тхаэ не обойтись. Ну и ладно, я не гордая!

– Матвей! – негромко сказала я, и он отвлекся от сервировки.

– Что? Разонравилось мое настоящее имя? – обернулся он ко мне.

– А знаешь… Да. Как-то вот хочется видеть в тебе человека, а не таких вот… как твои коллеги. Но сейчас не об этом. Ответь, пожалуйста, на несколько вопросов.

Я села на кушетке, скрестив ноги, он молча пододвинул ко мне столик, и опустился рядом.

– Прежде всего, успокойся. Ночью ты улетишь. Сейчас пока нельзя. Не получится.

– А что? На ночь отключат систему безопасности?

– Не совсем. Тому, кто увезет тебя отсюда, нужно время, в том числе и на то, чтобы все подготовить.

– А ты меня увезти не можешь? Да и вообще, улететь с этой чертовой планеты? Что значит «физически неспособен»? Насколько я помню, у тебя там все в порядке…

Тхаэ не смог сдержать улыбку и ответил:

– Саша, я рад, что тебе весело. А что касается меня… Это место, где мы сейчас находимся… Блок заключения… Он не просто так называется. Понимаешь, если архона помещают сюда, то его параметры включаются во все настройки безопасности. Я не смогу подняться над планетой даже на 10 метров, потому что меня скрутит еще похлеще того, что ты видела на Савойе…

– Это поэтому твой космокатер был уничтожен?

– Конечно, если меня не собираются отпускать с планеты, то и космокатер тут никому не нужен. Вся наша история твердит, что иногда лучше перестраховаться, чем потом разгребать последствия чужого недомыслия… – Тхаэ откинулся на спинку кушетки и посмотрел на водную гладь. – Приговор в отношении меня пока не отменен, хотя я не думаю, что его усилят, что бы там не говорил Тохх Харон…

– А в чем тебя вообще обвинили?

Тхаэ усмехнулся.

– Получилось глупо. Я не должен был тебя спасать, но не спасти не мог. Мы почти не вмешиваемся в дела гзеддов там, где это не затрагивает наши интересы. Я не должен был забирать тебя с их корабля. У наших ученых в космосе существует две фазы работы: фаза контроля и свободный поиск. После нашего расставания на Савойе я вступил в фазу контроля и отправился за гзеддами. Я вел наблюдения, собирал информацию. А, спасая тебя, самовольно свернул миссию. Можно сказать, поставил ее под удар. Часто одна упущенная деталь имеет огромное значение. Мы, как ученые, знаем, что нельзя заранее сказать, что окажет то или иное влияние на события или приведет к научному открытию. Гзедды летают, собирают образцы, накапливают информацию, изучают, анализируют…