Егор Калугин - Спасти товарища Сталина! СССР XXI века

Берт размеренно брел по периметру, замедляясь нарочито, чтобы выиграть время для перекура. Он знал, что за ним наблюдает охрана второго кольца, элитные звери, личная стража Саддама, переданная на объект ввиду его исключительной важности. Этим зверям скучно быть сторожами. Потому они развлекаются как могут. Издеваются над караульными внешнего кольца. Покрикивают, иногда постреливают, когда им что-то не по душе.

Еще тридцать шагов, и ворота нижнего входа в бункер – два десятка метров мертвой, непросматриваемой со второго кольца зоны. И Берт уже улыбался себе, вздрагивая от нетерпения, так хотелось курить. Сделать это под взглядами зверей было невозможно. Не признают они слабости курения. Два дня назад застали в караулке офицера-разводящего с папиросой и застрелили. Зашли и без разговоров – бац в лоб. Уносите.

Людям второго сорта, какими Берт и его соотечественники стали после захвата Саддамом Хусейном Англии, курить не дозволялось совсем. Только нутро не слушается. Тянет нервы – сигаретку бы, хоть одну затяжечку, маленькую, сладенькую. Даже зубы сводит. И никак от этой привычки не избавиться. Вон, Джонатан бросил, сумел. Две недели по ночам подушку в казарме жевал да кряхтел. Сейчас говорит – не тянет даже к табаку. Разве что совсем чуть-чуть. И снится иногда.

Берт скосил глаза к плечу. Квадратный здоровяк в черном берете и красно-песочном камуфляже, застывший у проволочных заграждений верхнего ряда, глядел прямо на него, словно догадывался, что замышляет караульный. И все же от осознания, что сейчас, через пару секунд, несмотря ни на оккупационные силы, ни на крах мировой системы и поражение в Третьей мировой, даже не обращая внимания на эту камуфлированную гориллу, он самым наплевательским образом выкурит короткую, спрятанную с утра сигаретку, Берт ухмыльнулся и шагнул за спасительную кромку ворот.

Теперь действовать полагалось очень быстро. Сдвинул автомат за спину, вытряхнул из берета спрятанный окурочек и четвертинку спички, чиркнул серной головкой о подошву ботинка. Вспыхнул огонек, и затрещал запрещенный табак, разгораясь, потянулся в сжавшуюся гортань тонкой струйкой дымок, заполнил слипшиеся без никотина легкие, затуманил мозг.

– Хорошо-о, – зажмурился караульный.

Еще затяжечка.

– Ах, хорошо…

Он и не понял, что заставило его открыть глаза. Перед ним из ничего возникла фигура в сером, словно пологие холмы, лохматом одеянии:

– Курить вредно, солдат.

И блеснул нож.

Теплый ветерок качает узловатые прутики веток с мохнатыми серебристыми почками. Местами уже зеленые, колкие на вид стебельки молодой травки упрямо топорщатся среди свалявшейся серой массы листьев на газонах. Солнышко припекает затылок, брызжет весело бликами в стеклах проезжающих авто, окнах домов, заставляя поневоле щуриться, словно кота на пригреве.

Весна-а!

– Первый, Объект садится в машину.

– Принято, Первый. Объект в машине.

А хорошо-то как! Птички чирикают что-то легкомысленное и необязательное, разгильдяйски прыгают друг за другом сквозь редкие прутики кустов. И настроение такое же разгильдяйское, беспричинно-радостное. И в душе что-то… что-то такое… словно горячий шоколад – и жжет, и приятно пахнет…

– Объект начал движение.

– Второй, принимайте Объект.

– Понял, Второй. Объект принял.

Как все же весной хорошо! Крутится год за годом колесо времени, и дни вроде все похожие, будничные да выходные, по кругу, одно за одним. То снег валит, то дождь льет, то еще какие климатические неприятности нагрянут. Дела все неотложные, спешка, суета. И вдруг! Брызнет солнцем апрель, качнет ветром раскрытые окна дома напротив и – ах! Хочется дурашливо прыгать через лужи и строить рожицы проезжающим мимо в автобусах хмурым пассажирам. И петь что-нибудь легкомысленное. «Како-ой чу-десный де-е-ень, брынь-брынь!» И острее, чем всегда, хочется любви и понимания. Зимой с этим, кажется, можно и потерпеть. А вот весной не терпится.

– Корвет пошел. Седьмой, готовность три минуты.

– Седьмой готов, – бурчу в ответ.

– Принял, Седьмой. Радиомолчание.

В моем ухе рация, замаскированная под беспроводную гарнитуру мобильника. Я сижу на лавочке весеннего бульвара, изображая разомлевшего на солнышке студента. На мне очки в толстой роговой оправе. Рядом учебник для вузов «Теоретическая механика и основы сопротивления материалов». Сейчас неизвестный мне Корвет должен попасть в кабинет уехавшего только что Объекта и установить на домашний компьютер радиомодем. Я ломаю пароль и сливаю информацию. Корвет забирает модем и уходит. И все дела.