Неудивительно, что Леонтиск, которому случилось появиться в доме Менапия именно в этот злосчастный день, застал своего доброго знакомого в крайне подавленном настроении. Старый кузнец совсем отчаялся — у него было много друзей в городе, но все не того ранга, чтобы тягаться с аристократами. Молодой воин постарался ободрить кузнеца: как сын стратега, он имел кое-какие знакомства, могущие принести пользу. Первым он обратился к Терамену, влиятельному афинскому гражданину, известному своей справедливостью. Выслушав горячий рассказ юноши, Терамен обещал помочь. Именно благодаря его заступничеству дело получило широкую огласку и вызвало громкое возмущение свободолюбивых граждан полиса. Стратег Никистрат, отец Леонтиска, тоже выступил на стороне привлеченного к суду афинянина. Одним словом, шума получилось много, и в конце концов Корнелий Бальб отбыл домой ни с чем. А Леонтиск получил вечного и благодарного друга, признательность которого нынче вылилась в подарок, грозно оттягивавший пояс с правой стороны.
Предаваясь этим воспоминаниям, молодой воин не забывал о цели своей прогулки. Путь его лежал к дому уже упомянутого нобиля Терамена, очень хорошо к Леонтиску относившегося и оказывавшего ему всякое покровительство. В его доме сын стратега собирался получить временное пристанище, так как после сегодняшних событий оставаться в доме отца было невозможно. А если хорошо подумать, то и в Афинах задерживаться не след. Но для начала следовало исполнить миссию, порученную царевичем Пирром, и заодно обсудить с мудрым старшим другом зловещие новые открытия. Терамен подскажет, как быть. Он всегда точно знает, что и как нужно делать, так что не стоит самому ломать голову.
От этой мысли Леонтиску стало легко и весело, осадок, оставленный предательством отца и стоявший во рту как привкус подпорченной пищи, исчез. Прибавив шаг, молодой воин лихо подмигнул двум строившим ему глазки простолюдинкам, азартно перепрыгнул соскочившую с проехавшей мимо телеги ополоумевшую курицу, затем нырнул в проулок, дабы сократить путь, сделал еще два шага…
…и остановился. Неширокую улицу решительно перегородила шестерка воинов в доспехах городской стражи. Стояли уверенно, спокойно, и ожидали именно его, сомневаться не приходилось. Прохожие-горожане, шестым чувством ощущая угрозу, исходившую от людей с оружием, с опаской переглядывались, жались к стенам домов и торопились скорее пройти мимо. Седьмой стражник, стоявший чуть впереди остальных, ростом уступал Леонтиску и был поуже в плечах, но его поза и осанка выдавали надменность и привычку повелевать. Смуглый цвет прыщавой кожи, большой бесформенный нос, острые, точно звериные, уши, гаденькая улыбочка, растянувшая тонкие, змеиные губы, — увы, это лицо было хорошо знакомо Леонтиску. Звали этого молодого военного, уже носившего на плече значки хилиарха Клеомед, и был он сыном архонта Демолая. Того самого, после визита которого отец завел свой отвратительный разговор. Сын стратега редко бывал в Афинах и не нажил себе здесь врагов. Почти — Клеомед был исключением. Леонтиск сдержанно выдохнул: весь предыдущий опыт общения с этим человеком вопиял о том, что нынешняя встреча не предвещает ничего хорошего.
— Авоэ, какие люди посетили наш город! — с фальшивой улыбкой протянул Клеомед, медленно и вразвалку двинувшись навстречу сыну стратега. — И что же привело в наш веселый, развратный полис этого выдающегося воина, истинного спартанского героя, чистого умом и сердцем? Или надоела лаконская свинячья похлебка, потянуло на сдобные булочки, а?
— Не тебе, выросшему на этих булочках, судить о пище настоящих мужчин, клянусь Меднодомной! — процедил сквозь зубы Леонтиск, натягивая на лицо маску холодного презрения.
— Меднодомной, бездомной, — кривляясь, передразнил хилиарх. — Ты поглянь, он и божится уже по-спартански, и волосенки отпустил, как у портовой шлюхи. Не на заработки ль ты к нам приехала, кузина Леонтина?
Воины за его спиной с готовностью заржали. В то же время, заметил Леонтиск, они начали потихоньку брать его в полукольцо.
— Ты бы попридержал свой поганый язык, Клеомед. Или думаешь, твои головорезы, переодетые стражниками, помешают мне выдрать его из твоей вонючей пасти? — говоря это, Леонтиск оценивающим взглядом осматривал окрестности: если дойдет до схватки, хотелось бы иметь за спиной стену.
— Ха-ха! Ошибаешься, дурачок, эти люди — настоящие стражники. А я — тысячник городской стражи. Настоящий! Хочешь потрогать?
Читать дальше