Александр Афанасьев: Наступление ч. 3 (СИ)

История была простая и жизненная. Обычный гарнизон, приличное продвижение по службе. Очередь на квартиру, которая подойдет в двенадцатой, если не в тринадцатой пятилетке — а жить то хочется нормально, правильно ведь? Командование эти проблемы знало, и способы для их решения были. Можно даже сказать — подполковнику очень сильно повезло. В Афганистан, где выслуга идет год за два и год за три, и денежное довольствие соответствующее, да еще платят чеками, которые в Союзе можно и по десять номиналов обналичить, если знать, как и немного оборотистым быть. За два года — можно накосить на кооперативную квартиру в Москве, если не залетать и ни на что не транжирить. А тут еще супруга… сильный хирург — полостник, кандидатскую пишет, на работе ее зажимают, потому что у начальника кандидатской нет, и никогда не будет, и значит, у подчиненных кандидатских тоже быть не должно. Мало того, что работа за те же чеки и на повышенном окладе — так еще и рай для написания кандидатской, может и докторской — такого, что в Афганистане есть, ни в одной советской больнице не увидишь. И вот между шансом на нормальную жизнь, наконец — тем более что после Афгана запросто могли взять в Москву, в Арбатский военный округ, варианты были — встала Наташа, которую просто не с кем было оставить. Знали, что в Афганистане очень неспокойно, то что говорили по телевизору, показывали как военные вместе с афганцами какую — то аллею дружбы сажают — смотришь на это на все, а у тебя на кухне друг сидит, оттуда вернувшийся, который теперь бухает по-черному и спит только с включенным светом… нормально? И все-таки — решились, взяли. Делать было просто нечего, взяли. В конце концов — не они первые не они последние.

Кто же знал, что так будет?!

Как ни странно, Наташе в Афганистане понравилось, причем сразу. Она безболезненно перенесла переход в другую школу, ее ничуть не напрягали своеобразный местный климат, она не боялась разрывов ракет, когда моджахеды пускали их по Кабулу. Как то неожиданно у нее открылись способности к рисованию и теперь она с листами ватмана, которые отец утянул из штаба, целыми вечерами просиживала на балконе и рисовала… рисовала горы, Кабул, самолеты, афганцев, русских. Всех рисовала. Ее приняли в школе, у нее появились друзья среди афганцев, и даже кажется — мальчик из местных.

В тот день подполковник спешил. Шла операция в Хосте, туда выехала большая группа офицеров, нагрузка на оставшихся возросла лавинообразно — потому что нагрузка нормальная только когда каждый делает свое дело и дела делаются — а тут несделанное скапливается в геометрической прогрессии. Домой он вырвался впервые за четыре дня — побриться, белье сменить, постираться, привести себя в порядок, в кой-то веки раз нормально поужинать и увидеть семью. Потом он будет корить себя за это — если бы он остался ночевать в министерстве, если бы он не поехал… да много тут всяких "если".

Очень много.

Оставив Наташу у посольства, они поехали в министерство — но востроглазый Переверзев как всегда крутящий головой во все стороны кое-что заметил.

— Викторыч! — весело сказал он, перекрикивая громкое тракторное бормотание мотора УАЗа — а ты что, с Достом породниться решил?

— Ты чего несешь? — недовольно сказал Басецкий

— А вон, глянь назад. Волжана, та самая. И доча твоя…

— Сань, ты бы замолк, а — сказал Юрий Копытников, полковник и старший по званию в машине — а то язык без костей, он, знаешь ли…

— А я чо? Я ничего…

— Мели Емеля, твоя неделя… — с усмешкой поддержал еще один офицер

А вот Басецкому кое-что не нравилось. Он смотрел назад в зеркало заднего вида — и видел и бегущего по проезжей части хазарейца с телегой, и, что самое главное — бегущего следом за ним солдата — машин на улице было еще мало, и транспортный поток обзор не загораживал. И все это ему сильно не нравилось…

— Петя, стой! — резко сказал он, перекрикивая простужено кашляющий мотор

— Викторыч, ты чего? — испугался Переверзев, подумав, вероятно, что Басецкий, психанув на сказанное, собирается остановить машину и набить ему морду

— Стой, сказал!

Подполковник дернул ручку двери — и в этот момент грохнуло…

Мало кто видел взрыв десяти килограммов тротила в относительной близости от себя любимого. Мало кто может описать, что происходит в этом случае — по причине того, что взрыв десяти килограммов тротила, да еще с болтами и гайками — это почти гарантированная смерть для всех, кто рядом. Тем не менее — счастливчики, которые видели и остались в живых — бывают…