Дмитрий Беразинский - Красный опричник

Внезапно все планы по проекту «Метаморфоза Геи» нарушает сам Хранитель, отзывая свое «миротворческое войско» обратно. Оказывается, Хранители тоже не безгрешны. И над ними есть контроль: к Хранителю прибывает Корректировщик, который приказывает свернуть всю деятельность на Гее, а мир Унтерзонне вообще — отправить на карантин. Оказывается, нельзя безнаказанно растягивать и сжимать спирали развития — это чревато обвалом энтропии всей системы трехмирья. Объясняя популярным языком, из развития миров в таком случае исключается элемент случайности. Развитие становится предсказуемым. А это противоречит законам мироздания.

На Гее в качестве тайных эмиссаров остаются трое: граф Волков, бывший премьер Каманин и возглавляющий культурный сектор Иннокентий Симонов. Они еще пытаются, несмотря на запрет, подчищать следы своего пребывания в этом мире. Но программа сворачивания континуума уже запущена Корректировщиком, и наших героев межпространственное Торнадо раскидывает по мирам, восстанавливая первоначальный уровень энтропии. Иннокентия забрасывает на новый мир, включенный в Триаду, после удаления Унтерзонне на карантин. Он попадает в Великое Княжество Литовское, в самый миг его расцвета. Ростислав Каманин остается на Гее — при императрице и собственной дочери, а вот Андрея Константиновича Волкова сила Торнадо возвращает обратно на Землю. Но… выбрасывает в 1938 год, ровно за три года до войны с Германией. А что при нем? Валенки, тулуп, папаха да ноутбук командирский. Как же выжить бывшему солдату, командиру и советнику по прогрессу в этом обществе? Об этом и многом другом повествует эта книга — логическое продолжение серии «Легенды Зачернодырья».

Андрей Константинович не сразу понял, что произошло. Лишь когда налетевшая метель угомонилась, он поднял глаза на небо и увидал там знакомые очертания Большой Медведицы. Но и тогда долго тряс головою и глядел по сторонам.

Он находился на широкой дороге, слева и справа был лес, вдалеке виднелся железнодорожный переезд. Дорога, по всей видимости, была грунтовой — даже «заштукатуренные» снежной массой рытвины и колдобины отчетливо были видны опытному глазу. Волков обернулся назад. Насколько позволяли рассмотреть сумерки, метрах в трехстах дорога делала поворот и исчезала невидимой в лесу. Что это была за дорога? Откуда и куда она вела? Андрей Константинович вдохнул морозный воздух — здесь было ощутимо холоднее. Поэтому, не тратя время на раздумья, он развернулся в первоначальном направлении и зашагал к переезду.

Бормоча под нос самые невероятные предположения, он пытался осмотреть себя со стороны. Бараний полушубок, под которым мундир полувоенного покроя. На ногах — валенки на кожаной подошве. Голову венчает папаха.

— Твою мать! — с чувством произнес он, — типичный бродячий замполит.

В ответ на это откровение сзади раздалось пение матчиша. Волков оглянулся. Метрах в сорока светились фары какого-то легкового автомобиля: то ли «двадцать первой» «Волги», то ли чего-то подобного. Причем, подобных автомобилей Андрей Константинович больше не знал. «Горбатые», что «Запорожец», что «Москвич» были гораздо меньше.

Автомобиль притормозил рядом с ним и оказался довоенной «эмкой», весьма неплохо сохранившейся. Дверца открылась и мягкий баритон с заднего сидения предложил:

— Садись, служивый. Подвезем.

Андрей Константинович поначалу собирался отказаться, но что-то в голосе незнакомца подсказало, что отказ будет расценен, как попытка к бегству. Поэтому быстро отряхнул снег с тулупа и папахи, и забрался в теплый после студеной погоды салон, где витал давно забытый запах — крепкого хорошего табака.

— Старший майор госбезопасности Кречко! — представился благодетель, — а вы кем будете, прекрасный незнакомец?

— Кем прикажете, — буркнул ошалевший Волков. Надо же, очутился в самом «веселом» периоде жизни страны — «сталинском». Сейчас вот запросто поставят к стенке — и прощайте все три реальности навсегда. От пули в голову никакой симбионт не вылечит.

Но старший майор Кречко был настроен благодушно. Принюхавшись, Андрей Константинович различил в гамме запахов и «Красную Москву», и аромат коньяка «Двин», которым их с Ростиславом иногда угощал Хранитель. «Любимый напиток красных командиров», — говаривал он, — «после спирта, конечно».

— Замерзли, батенька? — осведомился Кречко, — вот, хлебните!

Волков взял предложенную фляжку, свинтил колпачок и нерешительно посмотрел на своего собеседника.