Дмитрий Калюжный: Зона сна

— Полицмейстер, подойдите! — сказал он дребезжащим, неприятным каким-то голосом. — И вы, майор!

О чём шёл разговор, никто не слышал. Спустя две минуты беседа закончилась. Полицмейстер скомандовал своему воинству садиться в грузовик. Майор велел своим тоже грузиться. Дверь со Стасом подняли и потащили к кузову армейского грузовика.

— Стойте! — сказал Стас.

Перевалившись с доски, он встал и сделал несколько шагов в сторону «роллс-ройса». Никто не посмел его остановить. До человека внутри роскошного автомобиля ему оставалось два шага, когда с переднего сиденья выскочил квадратный мужик, подбежал к задней двери, держа руку за пазухой пиджака, и замер, повинуясь жесту хозяина.

Стас тоже остановился.

— Послушайте, — сказал он, едва ворочая языком. — Судя по всему, вы тут самый главный… по улаживанию проблем.

Человек внутри «роллс-ройса» слушал его не перебивая.

— В этом городе… в тюрьме сидит одна женщина… Матрёна Кормчая… Её посадили так, попутно… чтобы кому-то досадить… Надо её выпустить… Для вас это пустяки, а Бог вам зачтёт.

Человек в «роллс-ройсе» высунул голову, с любопытством оглядел избитого Стаса, и втянул голову обратно. На нём был маленький чёрный котелок, пенсне — больше Стас ничего не успел разглядеть.

— Станислав Фёдорович, — сказал этот загадочный тип изнутри машины своим неприятным голосом. — Мне важнее зачёт не у Бога, а у других инстанций. А из-за вас и так уже в моём городе непорядок.

Его цинизм потряс бывшего крестьянина, бывшего царского дипломата, бывшего княжеского дружинника Стаса больше, чем всё остальное, произошедшее в этот день.

— Как же это? — пролепетал он. — Жители запуганы… Юноши одичали… Стража избивает невинных… Из-за меня? Что, ведьмицка сила, происходите вашем чёртовом городе?!

— Давайте не будем усугублять, князь, — неприязненно ответил ему человек. — Я оценил ваше благородство и подумаю, что можно сделать для вашей дамы… И хватит с вас. Вадим, поехали!

Четыре дня Стас провалялся в армейском госпитале. Соседом по палате у него был молодой поручик со сломанными ногами; он рассказал ему немало интересного про принципиально новый род войск — воздушный десант. Капитан Лапыгин навещал Стаса по пять раз на дню, то с коньяком, то с виски, то с джином — в гарнизонном магазине проблем со снабжением не было.

— Ты, Стас, прирождённый десантник! — восхищался он. — В одиночку выстоять против вооруженной банды! Давай за это выпьем.

Загипсованный поручик охотно составлял им компанию. Лапыгин говорил ему, указывая на Стаса:

— Представь, вот этот юноша бледный уделал двенадцать обкуренных придурков, из них двое навсегда инвалиды, а один, говорят, вообще не жилец!

… На исходе четвёртого дня Стас и капитан Лапыгин улетели в Москву на новеньком английском «энсоне».

Воздух во храме сделался будто пустым, и нечем стало дышать. В наступившей тишине было слышно, как потрескивают свечи перед образами. А может, это потрескивали, вставая дыбом, волосы на головах прихожан? Ни скрипа, ни слова, ни шороха не вплеталось в этот треск, жуткий сам по себе. Стоявший ближе всех к амвону поп Ферапонтий выронил кадило из ослабевшей руки и как-то вяло закрестился. Затем попятился и опрокинулся прямо на сосновый пол.

Во всей церквушке, набитой остолбеневшим народом, один лишь старый помещик Алексей Иванович Макк не потерял присутствия духа. Только слёзы — гость в последние годочки нередкий — предательски выступили из глаз, испещрённых красными прожилками, потекли вниз по глубоким морщинам, по дряблой коже подбородка.

— Дожил, слава тебе, Господи! — шептал он, не отрывая взгляда от Царских врат. А в них стоял он — Прозрачный Отрок: расплывшееся дрожащее тело, нечёткое лицо, а главное — глаза без век, в свете свечей страшные…

Вскоре после того, как Элистер, то есть Алексей Иванович, выполнил первую часть своего задания — отловил и изолировал темпорального шпиона, — его желчная супруга, с которой детишек они так и не нажили, скоропостижно скончалась от болей в желудке. И он, оставшись одиноким, жил в Екатеринбурге ещё почти десять лет, до нашествия на страну Наполеона.

После победы над супостатом Алексей Иванович, находясь уже в весьма почтенном возрасте, купил имение у Михаила Александровича Лапыгина, отставного майора артиллерии, героя Фридланда и Аустерлица, трижды раненного в сражениях за Отечество. Имение располагалось в селе Плоскове на реке Согоже.