Александр Афанасьев - Время героев (Часть 3)

– Значит, мы не сможем выполнить приказ?

– Никак нет, сэр. Можете вызвать Руки, но я и без этого скажу: нечем. Нужна срочная доставка… как можно более срочная. Термитных бомб я почти и не брал, нужны также на тысячу фунтов и на пятьсот.

– То-то нам эту срочную доставку сделают. Сам-то веришь? – по-простецки спросил адмирал одного из офицеров, с которых он начинал еще помощником летного босса на Форестолле

– Тогда никак, сэр. Нужно передать наверх – у нас нет вооружения для выполнения подобной задачи.

– Нет вооружения…

Через два часа пришла ответная радиограмма. Как и прошлый раз, срочно, секретно, но задача принципиально другая. Теперь – им предписывалось использовать свои самолеты для миссии воздушного патрулирования и прикрытия к востоку от зоны удара. По-видимому с запада – должны были прикрывать палубные эскадрильи Седьмого флота САСШ.

– Все окей, сэр?

Контр-адмирал, последний раз садившийся за штурвал палубного истребителя – бомбардировщика восемь лет назад – показал большой палец. Активировал систему дыхания – и в легкие с шипением потекла воздушная смесь из баллона.

Один из матросов палубной команды показал – вперед – и в этот же момент катапульта авианосца со свирепой силой бросила самолет F/A 18D вперед. Серым пятном по правую руку мелькнул остров, они разгонялись по первой, длинной дорожке. Оторвавшись от палубы самолет на мгновение клюнул вниз – но работающие на форсаже двигатели подхватили стальную птицу и потащили вперед и вверх со свирепой силой укрощенного человеческим гением огня.

Взлетели…

Зачем контр-адмирал Брюэрти решил лететь на задание, пусть и в учебном кресле двухместного самолета – спарки, тем более что врачи категорически запретили ему полеты на реактивных самолетах? Может быть, потому что контр-адмирал не понимал, какая чертовщина происходит в его зоне ответственности – а их учили, что в твоей зоне ответственности ты отвечаешь за все.

А может, он просто соскучился по небу. Кто знает?

– Дог [51]два – один – всем Догам, занять эшелон пять тысяч, курс на триста тридцать, ориентируйтесь по мне. Верхний край на четырех тысячах.

Адмирала охватило то редко появляющееся у него в последнее время чувство восторга от свободного полета в воздушном океане – то самое, какое возникло у него, когда он еще мальчишкой сел в Тайгер Мота. Если бы не та дурацкая автокатастрофа, после которой ему оставалось только что отправлять самолеты в полет, а не летать на них самому…

Остроносые, вытянутые в стрелу Шершни пробили верхний край облачности – и вышли в бездонный, залитый светом солнца океан. Внизу – ничего не было кроме мягкой ваты облаков, вверху – ничего не было кроме бесконечности, солнце светило, разбивалось тонкими разноцветными лучиками на темном забрале шлема. Контр-адмирал начал подпевать – как он всегда это делал в кокпите самолета…

Дог – ведущий заложил широкий вираж, меняя курс с трехсот тридцатого на сто восьмидесятый, тот же самый маневр повторили и все самолеты группы Дог, идущие оборонительным строем. Контр-адмирал еще раз взглянул на солнце – и тут увидел приближающиеся со стороны севера точки. Каждая из них – уже была размером с большую муху и продолжала расти.

Точек было много. Очень много.

Наверное, даже во время празднования дня авиации в Барксдейле – не увидишь такого зрелища. Двенадцать машин – эскадрилья, три эскадрильи – группа, две или три группы – стратегическое авиакрыло. И таких авиакрыльев тут было, по меньшей мере, два – контр-адмирал догадался, что подняли в полном составе второе и пятое авиакрылья с базы ВВС Барксдейл и Андерсен. Может быть, подтянули и триста шестое…

Бомбардировщики шли красивым, закрытым строем и небо дрожало от слитного рева сотен турбин.

– Вот это да сэр! – крикнул его пилот, пристраивая истребитель по краю оборонительного строя бомбардировщиков.

Бомбардировщики неутомимо шли на неведомую цель, расположенную где-то в непролазных джунглях Амазонии, они прикрывали их фланги. И не было на земле силы, способной их остановить…

13 июня 2012 года

САСШ, Лос-Анджелес

Район Монтеррей-парк

Его разбудило солнце. Солнечный луч, подкравшись к нему по чисто вымытому полу, сначала робко коснулся щеки, потом пополз дальше, дальше – и наконец добрался до глаза человека, лежащего на полу. Человек пошевелился…

Что происходит? Что вообще, черт побери, происходит?