Сергей Шкенев - «Попаданец» на престоле

Коля задумался, упрямо сжав пухлые губы, и объявил:

— На английский, французский да немецкий согласен. А турецкий не буду! Какие же из них враги, коли их только ленивый не бьет?

Миша заерзал, полностью соглашаясь со старшим братом, и попросил:

— Кази каску!

— Сказку рассказать? Какую же?

— Стласную.

Появившийся Бенкендорф деликатно предложил:

— Принести няньку обратно, государь?

— Не нужно, сам расскажу.

У поручика удивленно взлетели брови — видимо, репутация сумасшедшего царя получила новое подтверждение и еще более упрочилась.

— Сказку, говорите? Хорошо, будет вам сказка страшная-престрашная. Про колобка.

Я обнял детей, стараясь не прижимать к груди, чтобы не поцарапались о брильянты орденов, прокашлялся и начал:

— Было это, дети, во времена столь незапамятные, что немногие старики и упомнят. И жил тогда то ли в Херсонской губернии, то ли в Полтавской отставной портупей-юнкер Назгулко. Надобно добавить, что, несмотря на военный чин, не служил тот почтеннейший муж ни одного дня и ни одной ночи, будучи записанным в полк во младенчестве. По указу же о вольностях вовсе перестал думать о славе русского оружия, занявшись хитроумной механикой в собственном поместье. И был у того господина Назгулко кучер…

— Злой, — уточнил Николай.

— Почему?

— Кучеры все злые, они лошадок бьют.

— Хорошо, пусть будет злой.

— Это не хорошо, а плохо.

— Мы его потом накажем.

— Тогда ладно, — согласился мальчуган. — А дальше-то что?

— А вот слушайте… И захотел тот кучер как-то пирогов с вишнею. Захотеть-то захотел, но откуда вишням зимой взяться? Делать нечего, приказал своей бабке колобок испечь, а не то в угол на горох поставит да розгами попотчует. Бабке деваться некуда, тесто замесила, колобка испекла и на открытое окошко студиться положила.

— Замелзнут… — глубокомысленно заметил Мишка.

— Они оба злые, пусть мерзнут, — решил Николай.

Я не сразу и сообразил, о чем спор, и лишь потом мысленно хлопнул себя по лбу — про зиму же рассказываю, какие открытые окна?!

— И вот лежал наш колобок, лежал, да и надоела ему сия диспозиция. Огляделся, перекрестился, дому поклонился и пошел куда глаза глядят. Да, покатился… и глядели его глаза прямо на дорогу в Санкт-Петербург! Долго ли, коротко ли шел, то никому не ведомо, но повстречалось колобку на пути целое прусское капральство — все при ружьях, с багинетами, морды страшные, а на веревочках за собою мортирную батарею тащат. Главный капрал как глянет, да зубом как цыкнет, да как гаркнет:

— Кто ты таков есть? В мой брюхо марш-марш шнеллер! Я есть рюсски земли забирать, рюсски хлеб кушать, рюсски церковь огонь жечь, рюсски кайзер матом ругать!

Не растерялся колобок — вынул шпагу булатную да побил неприятеля, а наиглавнейшему капралу ненасытное брюхо в пяти местах проткнул.

Николай переспросил с подозрением:

— Шпага у него откуда?

— Как это откуда? — старательно делаю вид, что сказка именно так и задумывалась. — Будто не знаешь — русский народ может босым-голым ходить, но всегда найдет, чем супостату брюхо продырявить! Далее сказывать?

Можно и не спрашивать, даже поручик Бенкендорф закивал, испрашивая продолжения.

— И собрал колобок с пруссаков ружья, порох-пули прихватил, мортиры в карман засунул… а найденные талеры в болото бросил — немецкое серебро фальшивым оказалось.

— Мортира в карман не поместится!

Ага, не поместится… я тоже думал раньше, что трофеев может быть слишком много, пока не познакомился с Мишкой Варзиным. Одна история с подаренным майору Потифорову «Опель-Адмиралом» чего стоит. Но, думается, детям еще рано знать такие подробности.

— Это сказочные пушки, они куда угодно поместятся. Ну так вот… идет себе колобок дальше, никого не трогает, а навстречу — венгерские гусары, два эскадрона! — Миша испуганно взвизгнул и прижался сильнее. — Но нашего героя так просто не взять — как из ружей залпом выстрелил, как еще картечью бабахнул… Кругом дым, ржание конское… а потом тишина.

— Ой!

— Вот тебе и ой! Это называется активной обороной.

— Простите, Ваше Императорское Величество, — вмешивается Бенкендорф.

— Я же просил…

— Да, простите, государь, но использование мортир для стрельбы по…

— Хм, поручик, а тебе не кажется, что подобная занудливость присуща более всего прапорщикам?

— Да?

— Сомневаешься?

— Никоим образом, государь! Более того, уверен, именно ручные мортиры будут способствовать дальнейшим победам колобка над любым противником.