Валерий Афанасьев: Румиланта

Если герцог объявляет праздник, гвардии положено кричать «Ура!» браво и с должным усердием.

Наемники тоже обрадовались и стали оживленно переговариваться друг с другом. Упоминание о вине, находящемся в трюмах кораблей герцога, приподняло им настроение. До чего тонкий бывает у людей слух. Если праздник всеобщий, то мимо наемников он тоже не пройдет.

Праздник не обошел никого. Из трюмов выкатили несколько бочек вина, на поляне накрыли большой импровизированный стол. Разносолов не было, приходилось довольствоваться свежепойманной рыбой и местной дичью. Но повар постарался на славу, приготовив то что есть с большим умением.

К своему столу Фагуа пригласил меня и офицеров гвардии. Вино было подано в керамических бутылях, стеклянные бутыли пока были дороги даже для герцога. Считались они большой диковинкой, так как стоили гораздо больше своего содержимого. Если их и заказывали, то для того, чтобы поставить на почетное место в виде коллекционного экземпляра, а никак не для повседневного использования. Тем не менее, вино от хранения в керамике ничуть не становилось хуже.

Послышались тосты, сопровождаемые стуком походных кружек. Когда празднование было в самом разгаре, несколько задир из числа наемников затеяли было драку, но их быстро охладили давно проверенным способом – окунув в реку. Краем глаза я видел, как гномы с шутками и прибаутками бросают в реку буянов, а после устраивают на поляне гномьи пляски.

Все это никак не коснулось нашего стола. Герцог после третьего кубка разговорился и я, наконец, узнал, о чем он так настойчиво размышлял в последнее время.

– Я все думаю о письме, – рассуждал Фагуа. – Понимаешь, Вик, как-то странно оно появилось? Не было даже намека на интерес к Румиланте, и тут…

Герцог замолчал, собираясь с мыслями.

– О чем это я?

– И тут, – подсказал я.

– И тут? Тут здорово! Но в Занту все равно лучше. Не сбивай меня с мысли.

Фагуа поймал ускользающую от него мысль и продолжил.

– Брат мой никогда раньше не писал таких отстраненных писем. Не хотел ли он спровадить меня подальше? Или может быть…

– Может быть, что?

– Может, он хотел от меня избавиться? Совсем. Рассчитывая на то, что я не вернусь.

– Не-е-т, – я покачал головой. – Это вряд ли. Уверен, император не хотел Вашей смерти.

Не хватало еще, чтобы в голову герцога пришла мысль о междоусобной войне. Такой поворот совсем никуда не годиться.

– Да? С чего же тогда…? – Фагуа обвел рукой окружающий берег.

– Возможно, император и хотел на время отослать Вас подальше от Занту, но о смерти, я уверен, речи не шло.

– Но отослать все-таки хотел?

– Я уверен, он придумал это не сам. Наверняка Его Императорскому Величеству кто-то подсказал эту мысль.

– Да? И кто же?

– Как насчет графа Остера?

– Да, Вы, виконт, что-то говорили об интригах, которые он против Вас затеял. Несомненно, Остер должен поплатиться за это. И он поплатится, я не позволю притеснять людей, которые находятся под моей рукой! – герцог гневно вскинул голову. – Но не слишком ли Вы предвзяты, любезный виконт?

– Вы думаете, что я наговариваю на графа? Право, я возмущен! Мне и в голову не пришло бы ничего подобного!

Вот и пойми этих герцогов. Какими замысловатыми путями двигаются их рассуждения.

– Ну-ну, друг мой, не горячитесь. В вашей честности я не сомневаюсь. Но зачем это графу?

– Как зачем? – удивился я. – Чтобы обстряпывать в Ваше отсутствие темные делишки. Граф отлично понимает, что при Вас это не получится.

Фагуа нахмурился, но через минуту просветлел.

– Так император не при чем? А как же его письмо?

– Я думаю, что Ваша Светлость во всем разберется. И призываю Вас лишь не рубить с плеча. Император – есть император. Ваша ссора с ним не пойдет на пользу империи. Думаю, и император это понимает. Проявите дипломатичность. Порой это дает большие результаты, чем прямое давление.

– Вы отличный собеседник, виконт, – герцог сделал знак, наполнить кубки. – Скажите, Вы всегда так снисходительны к противнику?

– Император не может быть моим противников я не хотел бы, чтобы он был противником Вашим. Что касается моих врагов, то не думайте, что я о них забыл.

Вообще-то я не злопамятен, и легко простил бы Остеру все его выпады, если бы был уверен, что на этом он успокоится. Но такой уверенности у меня не было.

Праздник продолжался до самого вечера. Хотя я и старался не злоупотреблять питием вина, на следующий день чувствовал себя прескверно. Вот почему я не люблю бывать на торжественных приемах – все эти праздники так выматывают. Требуется недюжинное здоровье, чтобы переносить весь тот вред, который они причиняют организму. А поскольку здоровье – величина не бесконечная, неплохо его и поберечь.