Роман Злотников: Генерал-адмирал. Война

Собравшиеся тоже молчали, обдумывая мои слова. Для меня подобные действия давно уже не были новыми. Я уже делал некие, так сказать, «закладки» на будущее. Именно такими «закладками» были и офицеры, отправленные в княжества и эмираты Персидского залива, и приглашение на обучение в русской Академии Генерального штаба офицера Персидской казачьей бригады Резы Пехлеви.

— И что вы хотите предложить в связи с этим? — осторожно спросил Сазонов спустя пять минут.

Я пожал плечами и улыбнулся:

— Пока я не готов представить развернутый план. Сейчас мне в голову приходит только установление связи с людьми, способными поддержать глубинные чаяния своего народа и в то же время не допустить катастрофического развития событий. Скажем, той же революции. Ну и я бы предпринял некоторые усилия для установления еще более тесных отношений с наследником болгарского престола. Он, в отличие от отца-католика, православный, в прошлом году окончил военное училище, да и ваш крестник, ваше величество. И отношения с отцом у него довольно натянутые. К тому же молодой человек не чужд технике — насколько я знаю, он имеет диплом железнодорожного механика. Может быть, стоит пригласить его поучиться в какой-нибудь нашей авиашколе?

Лицо Николая, которое в течение всего моего выступления «украшала» угрюмая складка, разгладилось, и государь улыбнулся. Похоже, он действительно подозревал меня в желании устроить в Болгарии революцию. Вот чудак… Нет, я понимаю, что все революции, в том числе и Февральская, логичным продолжением которой в моей истории стала катастрофическая Великая Октябрьская и которая здесь, даст Бог, не состоится, были подготовлены такими, как я, представителями крупного капитала. Им, представителям, уже мало было богатства, а захотелось еще и власти, независимости. Ну или они просто заигрались в конкурентную борьбу. [4] История взаимоотношений крупного капитала и революционеров крайне сложна и запутана, но, как сегодня уже совершенно ясно, не имеет под собой практически никаких идеальных мотивов. То есть «сочувствие» того же Саввы Морозова или, скажем, бакинских нефтепромышленников революционным идеям объясняется чисто меркантильными причинами — от банального рэкета революционеров, построенного на угрозе организовать забастовки на предприятиях, принадлежащих промышленникам, до исполнения проплаченных заказов на беспорядки и парализацию работы на предприятиях конкурентов. Но весь доступный мне исторический опыт показывает, что революция — это такое дело, которое никогда не идет по плану и никогда не исполняет того, что было обещано, условлено и спрожектировано. А если даже на каком-то этапе и исполняет, то потом все равно наподдает всем так, что никому мало не кажется. Вон большевики честно сдержали свои обещания, данные немецкому Генеральному штабу, — вывели Россию из войны и заключили позорнейший Брестский мир. И что? В конце концов немцам эта помощь так аукнулась, что лучше бы они оставили те деньги, что пошли на финансирование большевиков, в своем кармане. Нет, в первую очередь хреново пришлось, конечно, России, но она-то хоть в отличие от Германии за это не платила… Так что у меня и мысли не было способствовать революции где бы то ни было. А дворцовый переворот — это ничего, это приемлемо, этого в истории монархий хоть ложкой ешь.

— Ну что ж, — задумчиво произнес Николай, — я думаю, что могу позвать крестника в гости и сделать ему такой подарок. И я думаю, он от подарка не откажется.

— А как к этому отнесется Фердинанд Первый? — осторожно поинтересовался Сазонов.

— Он всегда прилагал усилия к тому, чтобы наладить отношения с нами, — усмехнулся государь. — Недаром он пригласил меня на роль крестного отца. Так что, полагаю, с этой стороны трудностей не будет. А вас, дядя, я попрошу продумать, чем и как мы займем нашего гостя, пока он будет находиться в России. Ну, — Николай снова усмехнулся, — я имею в виду, помимо светских развлечений.

— Означает ли это, что мы переносим центральную опору нашей балканской политики из Сербии в Болгарию? — снова задал вопрос Сазонов, преданно глядя на государя.

— Я считаю, что нам пока преждевременно принимать такие решения, — влез я. — Давайте подождем и посмотрим, чем закончится эта дурацкая война. Если Болгария победит — то вряд ли. Победители склонны, так сказать, закусывать удила и меньше прислушиваться к любым советам со стороны. Ну а не победит… — Я пожал плечами. — Там поглядим.