Владимир Контровский - Нерожденный

Весь перелёт от Гавайев до западного побережья Америки Миязака провёл в полусне-полуяви, расслабляясь, медитируя и собирая все свои силы для единственного мыслеудара. «Фугаки» прошёл над Калифорнией незамеченным – создатель «оружия богов» сам сидел за излучателем, – и только над Скалистыми горами возникло небольшое осложнение: облака, закрывшие цель. Тамеичи приказал командиру снизиться. «Я должен видеть» – бросил он коротко. Самолёт снизился с четырнадцати до пяти километров, пробил облачный слой, и внизу открылись лесистые отроги Скалистых гор. Это было красивое зрелище, но красота не волновала «великого мангуста»: он искал, куда вонзить меч , и нашёл. И вонзил…

Сознание окончательно прояснилось. Миязака огляделся. Внизу проплывала земля – «фугаки» шёл на высоте пяти километров, его командир ждал приказа учёного. «Набрать прежнюю высоту» – произнёс Тамеичи в ларингофон, и машина пошла вверх. Остекление кабины затянула белёсая тьма: бомбардировщик снова пробивал облачный слой, на этот раз снизу.

Миязака смотрел, как стелятся за бортом белые космы, и к нему пришло понимание: острое, как внезапная боль. Тамеичи вдруг осознал (почему он не понял этого раньше?), что Пламя Дракона не погаснет , когда океанские волны зальют провалившуюся часть материка. Да, расплав застынет, охлаждённый триллионами тонн воды, но «кремниевая реакция» не прервётся — её очаги останутся, и огонь, немного помедлив, будет расползаться дальше, под Атлантический и Тихий океаны, под Канаду и Мексику, и дальше, дальше, дальше… Реакция закольцована: пока осуществляет энергетическая подпитка процесса, «кремниевый пожар» будет гореть и разгораться. Условия опытов были другими: там горение небольшого участка земли поддерживалось внешним источником энергии – излучателем, реакция прерывалось после его выключения, а вода только гасила последствия, заливая расплавленный камень.

«Это же очевидно! – с досадой подумал учёный. – Как же это я, решив сложнейшую задачу разжигания «кремниевого пожара» заданных параметров, допустил такую нелепую ошибку?» Впрочем, успокоил он сам себя, не ошибается только тот, кто ничего не делает – ошибаются даже боги. Ничего страшного: расчётное время горения «Поцелуя богини» около трёхсот часов – времени для задействования каунтер-фактора более чем достаточно. По сейсмограммам мы сможем судить, где и как горит Пламя Дракона, а когда рухнет половина североамериканского материка, не заметить такое будет трудно. А прервать энергоподпитку цепной реакции кремния и раскольцевать её – я знаю, как это сделать, и я это сделаю, не покидая окрестностей Токио.

В кабину брызнуло солнце. Самолёт поднялся выше облаков и продолжал набирать высоту. А впереди, между облаками и бездонным голубым небом, летели четыре дирижабля необычной формы, сверкавшие, как слитки металла, – три в группе и один немного поодаль. Экран локатора «фугаки» был девственно чист, а это означало, что странные дирижабли, обнаруженные визуально и на малом расстоянии, оснащены «кобрами», и что эти «кобры» включены.

– Ну, Влади, – «кобра» Уэбстер широко улыбнулся и дружески пихнул Евстигнеева локтём, – ещё кружок, и домой, ага? А там – заслуженный отдых для воздушного солдата: ужин повкуснее, пиво похолоднее и девчонку погорячее. Твоя подружка, небось, давно уже рвёт на себе лифчик от нетерпения, – он хохотнул, демонстрируя ровные белые зубы.

Фрэнки Уэбстер, оператор излучателя № 2 и ученик Владимира Евстигнеева, мыслил категориями незатейливым, и это помогало ему пребывать в благостном настроении всегда и везде, даже когда «небесную акулу» трепал сильный ветер или когда её тело пронизывали хлещущие посылки японских «миязак» (бывало такое). Однако парнем он был неплохим, без дерьма в душе (и неслабым, кстати сказать, ментальным бойцом), и Владимир не одёргивал его, когда Фрэнки (разумеется, наедине) позволял себе некоторую фамильярность (капитану Вэбстеру полагалось обращаться к подполковнику Евстигнееву «сэр», и никак иначе, и не полагалось обсуждать с ним интимные достоинства женщин и вкусовые качества пива). Но – со своим уставом в чужой монастырь, как известно, не лезут, а Фрэнки, несмотря на свою внешнюю простоватость, был далеко не глуп (иначе он и не стал бы «коброй») и не позволял себе ничего лишнего, хорошо зная, что в армии (даже если это «демократичная» US Army) можно, а что нельзя.

– До дому ещё надо долететь, а мы ещё не сделали свою работу, Фрэнк, – за полгода пребывания в США Владимир сносно овладел разговорным английским и вворачивал в свою речь типично американские обороты. – Так что мечтать о девчонках пока рановато, капитан.