Борис Дмитриев - Вам возвращаю ваш портрет

Для тех, кто запамятовал, рассказываю последовательно. В свое время великому князю Николаю Романову с величайшей торжественностью и клятвозаверениями были вручены бразды правления государством Российским, весьма благополучным, очень богатым государством. Правление это, как известно, закончилось позорнейшим отречением от престола, от священных императорских обязанностей. Подобное деяние, по всем нравственным меркам, рассматривается, как подлейшее предательство своего народа. Не хочу вспоминать всех гнусностей, связанных с убиением бывшего императора и унизанного бриллиантовыми побрякушками его семейства. Что тут скажешь? Каждый берет с собой в большую дорогу все самое нужное, самое важное. Например, когда чекисты брали последнего насельника Киево-Печерской Лавры, на деликатное приглашение "собирайся, скотина", тот спокойно ответил: "уже собрался". Монах тотчас же покинул келью в чем лихо застало, не прихватив с собой даже запасных подштанников. Вот только за один этот поступок лаврского старца вполне можно причислить к лику святых и с благодарностью молиться ему до конца наших дней. Между тем, я никак не возьму в толк, в чем, собственно говоря, состоит христианский подвиг, в чем высокая духовная доблесть императора Николая Романова.

Святоотеческое предание для причисления человека к лику святых выдвигает ряд вполне определенных требований, связанных с трудами на благо процветания церкви Христовой. Является ли великим духовным откровением поступок христианина, когда он бросает на произвол судьбы свой народ, свою церковь, втянув их предварительно в бестолковую, позорно проигранную войну, стоившую миллионы жизней наших соотечественников? Это что – деяние, сопоставимое с житийным подвигом Сергея Радонежского или Серафима Саровского? Могут возразить, дескать, да как же, ведь он был так бесчеловечно расстрелян. Хотел бы я знать что-нибудь о человеческих способах казни людей. Скажите на милость, каким образом убиение Николая отличается от расстрела моего дедушки, тут что, пули были слаще? Или от казни политзаключенных в задраенных трюмах на Белом море, по известному тургеневскому сценарию. Когда вся вина этих людей состояла лишь в том, что они имели несчастье жить и родиться в стране, управляемой царем-недоумком. А не приходит ли часом в голову, что весь этот несусветный кошмар, обрушившийся на наше отечество, является прямым следствием преступнобездарного владычества российского императора? Говоря по совести, чучело этого, с позволения сказать, горе-святого, следовало бы водрузить где-нибудь на людном месте, чтобы было, куда плюнуть в сердцах, а то и вовсе справить небольшую нужду.

Не разделяю щенячьего восторга по поводу благозвучных фамилий из разряда Юсуповых или Голициных, которые обладая огромной властью, в бесконечных интригах и гульбищах, вплоть до придворных сафари на Распутина и Столыпина, просвистали великую страну и ввергли подопечный народ в братоубийственную бойню. Не желаю знать, как тендитные графинюшки становились в Парижах черными кухарками, тем более, что многие из них благополучно уперли из России приваловские миллионища и неплохо устроили личную жизнь. Поэтому никак не могу умиляться при виде их высокомерных наследников, присвоивших себе право судить и рядить наше отечество. Извиняться не мы должны перед ними, но это они обязаны принести публичное покаяние за преступно беспечное руководство страной, вместо потешной демонстрации нам крапленых картонных королей.

Однако полноте, не будем простаками, есть серьезные причины быть Николашке Романову святым. Причины тайные, тщательно скрываемые, потому что касаются они нашего достославного духовенства.

Россия, как прежде, так и теперь, остается необъятным географическим образованием, способным функционировать как единый государственный механизм, только при наличии сильной державной идеи. Когда людей разделают десяток тысяч километров, без привлечения специальных идеологических средств, никакое самопроизвольное объединение народов в принципе невозможно. Должно быть понятно, что человека, живущего на берегах Охотского моря, ну никак не касаются саратовские страдания или поздние рязанские заморозки.

В недавние советские времена глобальной консолидирующей идеей, позволявшей удерживать народы бывшей Российской империи в единстве и повиновении, была коммунистическая абракадабра. Монолитность дореволюционной России обеспечивалась двуглавым гербовым знаком, несущим символическое изображение царя и православной веры.