Роман Буревой - Мечта империи

Физик Норма Галликан (дочь или племянница прежнего префекта претория) просила «оградить ее жизнь от покушений». Неужели занятия физикой так опасны?

Среди заказчиков было одно знаменитое имя — Марк Габиний, популярный актер, всадник, просил вернуть его сына под родной кров. Неудачная фраза, слишком расплывчатая и неопределенная. Странно, что Марк Габиний сам записал желание, не прибегая к услугам «формулировщиков». Спору нет, они берут огромные деньги, порой формулировка стоит дороже клейма. Но такой человек, как Марк Габиний, мог бы к ним обратиться. «Формулировщики» придумают круглую фразу, обкатанную, как морская галька, ни одной буквочки, за которую мог бы зацепиться коварный бог Оккатор, расстраивающий людские замыслы.

Было еще несколько просьб о любви. Элий, когда был гладиатором, никогда не брал такие клейма, сколько бы за них не сулили. Элий считал подобные желания покушением на свободу личности. А став сенатором, попытался ввести на любовные желания запрет. Но у него не оказалось сторонников. Хотя вестники непрерывно публиковали возмущенные статьи по поводу принудительной влюбленности, законопроект Элия получил всего восемь голосов. Многим нравилось играть в эту лотерею. Выигранная любовь — .страстная, безумная и кратковременная. Просыпаешься утром — и весь горишь от любовной горячки. А дня через три все проходит без следа. Гладиаторы никогда не берут заказы на «вечную» любовь. И хотя никто не считал, сколько шансов на исполнение такого желания, Вер подозревал, что гораздо меньше, чем один к ста.

Никто лучше гладиатора не знает, как исполняются желания. Настоящие чудеса встречаются редко. Небожители надувают людей чаще, чем сами люди друг друга. Но все равно безумцы швыряются деньгами, чтобы боги поиздевались над ними. Люди не могут не желать. Это их самая большая слабость. Каждому новичку гладиаторы рассказывали анекдот про юношу, который попросил счастья, выиграл и получил на следующий день удар дубиной по голове. С тех пор он обитал в психбольнице, вполне счастливый и не обремененный более желаниями.

Вер всегда считал эту историю правдивой. Гладиатор пересчитал оставшиеся свободные клейма. Их было одиннадцать. Десять свободных, и одно для себя. Потому что последнее, сотое клеймо гладиатор никогда не продает. Это его собственный знак. Его шанс в игре. Однажды великий Марк Руфус продал сотое клеймо и погиб на арене. Споткнулся на ровном месте и упал, напоровшись на собственный меч.

Несколько мгновений Вер разглядывал радужную картонку с номером LXXXIX. Может, сейчас он поступает точно так же и продает собственную жизнь за миллион сестерциев? Вер тряхнул головой. Что за ерунда? Имя чистое. Дело — тоже. Слишком маленький шанс? Ну и чем он рискует? Проиграет? Ерунда… Вер не может проиграть… Ну хорошо, пусть проиграет. Но ведь это не означает смерть. Он тут же вспомнил Элия. Да, такое может приключиться. Вернее, могло. Теперь оружие гладиаторов проверяется повторно перед самым выходом на арену. К Орку в пасть все предчувствия! Миллион предлагают не каждый день.

Гостья заполнила пустые графы клейма. «Сервилия Кар желает, чтобы ее дочь Летиция Кар вновь стала совершенно здорова».

Хорошее желание и хорошо сформулировано. Цели достигает тот, кто знает, чего хочет.

Вер разрезал клеймо и отдал Сервилии ее половину пачки денег уже лежали на столе. Зелено-лиловые купюры с серебристой полоской по краю. Все — по пять тысяч сестерциев. На купюре изображен божественный Марк Аврелий Антонин. Наверно, потому, что мудрые властители встречается так же редко, как и пятитысячная купюра. Вер разорвал одну из пачек. Деньги посыпались на ковер с тихим шелестом.

— Будешь пересчитывать? — Сервилия улыбнулась краешком рта, и эта улыбка очень не понравилась Веру.

— Ты же знаешь — расплата фальшивыми деньгами или другое жульничество автоматически приводят к расторжению договора, — Вер улыбнулся в ответ.

— Я знаю. — Ее голос вновь звучал абсолютно бесстрастно.

И она вышла из номера с видом победителя. Дверь за ней не успела закрыться, как мальчик-служитель внес завернутую в плотную вощеную бумагу посылку.

— Дар от прекрасной домны, — сообщил он, ставя посылку на стол. — Имя неизвестно.

— Открой, — приказал Вер.

Мальчик удивленно посмотрел на него.

— Посылка от женщины…

— Так открой, я же сказал. Наверняка что-нибудь занятное.

Мальчик разрезал ленты и развернул бумагу. Внутри была узорная деревянная шкатулка. Изящный ключик висел на бронзовой ручке. Мальчик отпер шкатулку и поднял крышку. Его негромкое «ах» говорило, что посылка в самом деле оказалась замечательная. Вер глянул через плечо посыльного. На обитом шелком дне лежало золотое яблоко. Вер взял подарок в руки. Яблоко было тяжелым, похоже — целиком из чистого золота. По кругу вилась надпись по-гречески: «достойнейшему».