Лариса Бортникова: 16 Охотники 1. Погоня за жужелицей

Внутри было прохладно, довольно людно — и волшебно. Волшебным был тусклый золотистый свет, сочащийся через узкие пыльные окна и путающийся в гранях драгоценных камней, выложенных в витринах многочисленных ювелирных лавок. Волшебным был многоголосный невнятный гул — чей-то вскрик, чей-то смех, чей-то шепот, — перекрываемый воплями неутомимых зазывал. Волшебным был запах. У Артура на мгновенье закружилась голова, когда он втянул в себя аромат мокко и специй. Так, только так и не иначе и должны пахнуть сказки. «Тысяча и одна ночь», — выдохнул Артур и зажмурился, чтобы как можно дольше удержать в себе ощущение чуда. Юноша не без сожаления догадывался, что уже через минуту, когда обвыкнутся глаза и уши, когда обоняние притупится и перестанет различать необыкновенные ароматы, весь его восторг и растерянность исчезнут без следа. И Гранд Базаар, или, как его зовут турки, Капалы Чарши, станет всего лишь еще одной экзотической достопримечательностью в копилке впечатлений. Но пока…

«Ого!..» — Артур Уинсли не удержался от восхищенного возгласа. Капалы Чарши щедро открыл юноше свои тайны, стоило лишь зажмуриться и сделать несколько глубоких вдохов. Способность «слышать» предметы не доставляла Артуру особенного удовольствия. Больше раздражала. Как чересчур хорошее зрение, которое мешает его обладателю читать газеты или рассматривать картины: ведь видит он лишь волокна бумаги и мазки масла по холсту. К тому же след от сильных вещей вызывал у Артура головокружение и тошноту. Чтобы «услышать» магическое прошлое того или иного места, Артуру требовалось закрыть глаза и поменять ритм дыхания на более медленный… И тогда мир, обычный еще несколько секунд назад, мир, наполненный красками, звуками и запахами, — превращался в плоское полотно, заштрихованное следами от использованных здесь предметов. Неаккуратные и жирные выцветшие кляксы от давней и недолгой активации. Длинные тусклые полосы… кто-то несколько лет назад довольно часто использовал здесь мощную вещь. Тонкие, словно сделанные остро отточенным карандашом черточки — или сама вещь никчемна, или владелец не знает, чем обладает, или же вещь не желает подчиниться владельцу… Если же след сияет и переливается, как будто изнутри его подсвечивают электрической лампочкой, — вещь находится рядом и именно сейчас работает вовсю.

Воздух Капалы Чарши был весь истерзан магией — вдоль, поперек, вниз, вверх, по диагонали, сплошными, пунктирными мазками и пятнами. И кое-какие из следов сверкали изо всех силенок. Артур открыл глаза, огляделся. При желании он мог бы узнать обладателей. Вон тот крючконосый старик, возле лавки которого толпятся шумные арабы, не просто так перебирает янтарные четки. Кто знает, что у него там вместо одной из бусин. Вот промелькнул вдали цыган — наверняка именно за ним тянется тонкая сияющая нить. А в тесном проходе, где Артур заметил небольшие серебристые вспышки, спешил смешной человечек, придерживая тюбетейку. Артур с изумлением узнал того русского… Бизонова? Или Бессонова? Надо же, опередил.

Русский нырнул в приоткрытую дверцу, едва не задев головой притолоку. «Юзеир Шмуц. Антиквар» — прочитал Артур вычурную русскую надпись над входом. И тут же наткнулся взглядом на нацарапанную от руки еле заметную приписку «Ocman меняла». Размышления, тот ли это меняла, с которым назначена встреча, стоит ли заглянуть внутрь и спросить или лучше подождать, пока русский уберется прочь, заняли с полминуты. А когда Артур почти принял решение все же войти, дверь распахнулась и из антикварного магазинчика вылетели дети: мальчик и девочка лет девяти.

— Остап! Остап! Оста-а‑ап! По-русски — Остап! Русча — Остап! — хохотала девочка, подпрыгивала, чтобы ткнуть пальцем в вывеску, и что-то бойко кричала на турецком.

Артур невольно заулыбался. Некрасивая, чуть полная, конопатая, рыжая, с не прибранными в косу кудрями, девчонка была настолько звонкой, непоседливой и яркой, что не улыбнуться при ее виде было невозможно.

— Осман! — Мальчик топнул ногой и сильно, но не обидно стукнул девчушку по спине кулаком.

— Остап! — задразнилась еще пуще рыжая, заскакала на одной ноге, как огненный мячик. Потом поднырнула под занесенную для очередного тычка руку мальчика и метнулась в сторону, взмахнув рыжей гривой, помчалась вприпрыжку прочь, выкрикивая во весь голос: Остап! Остап!

— Оха-а! Кош, Алев! Кош! — заулюлюкал пацан ей вслед. Потом спокойно развернулся и направился прямо к нише, в которой прятался Артур.