Алексей Борисов: Смоленское направление. Книга 2

– Выманить свея, на этот берег надо, да вот только что в качестве наживки предложить? – Пахом Ильич рассуждал на ходу, догоняя меня.

– Давай думать, Ильич. Для строительства укреплённого лагеря, а затем и острога нужно три вещи. – Сказал, немного сбавляя шаг, дожидаясь, пока Новгородец поравняется со мной.

– Серебро, люди и жратва. – Ответил Пахом и протянул мне шишку.

– Спасибо за сувенир, но к чему это? – Недоумевая, поинтересовался у купца. На кой чёрт он собирает шишки на поляне? Зайди в лесок, там этого добра навалом.

– Помнишь, в Долгомостье, ложный склад с продовольствием делали? – Пахом хитровато прищурился.

– Помню, так в Смоленске шпион был, и мы знали о нём. А тут?

– Так в Новгороде почитай каждый ганзеец шпионит, да и среди своих, думаю немало иуд. – Ильич перекрестился.

– Если Фаси точно будет знать, что здесь, его ожидает большой запас провизии, приготовленный к отправке, куда-нибудь в Мухоморск, то … – Теперь уже улыбнулся и я.

– И речку ежами перегородить надо, дабы свеи пешочком пошли. – Внёс последнее предложение Пахом.

После обеда, пока мы с Пахомом Ильичом исследовали фарватер, люди Бренко валили в лесу деревья. Бензопилы не было, но лесорубы и простой двуручной пилой с топорами управились быстро. Сутки ушли на то, чтобы приготовить деревянные ежи и набить мешки камнем. Ещё двое на возведение навеса для зерна, как раз на правом берегу, где была полянка. Оставив Андрея с ушкуйниками в устье Ижоры 'охранять' продовольственный склад мы спешно отплыли в Новгород. Предстояла большая работа, слух о том, что Пахом Ильич будет отправлять громадный караван в Любек, насторожила всех купцов, торгующих озимой рожью.

– А что б заповедь [2] налог взымаемый посадником при оптовой операции с оброчного хлеба, обычно такой хлеб продавали монастыри за третной хлеб не платить, он его в устье Ижоры свозит, там склад у него. Шестьдесят дружинников караван охранять будут. Во как. – Иван на пару с Ефремом болтали и пили пиво, заботливо подливаемое Спиридоном.

– Так неудобно там склад держать, неужто поближе не мог? – Как бы сочувствуя недалёкому уму Пахома, поддержал беседу Грот.

– Подальше положишь – поближе возьмёшь. Что-то пиво у меня покончалось, пошли отсель Ваня. – Ефрем попытался приподняться с лавки, но тотчас был ласково усажен обратно.

– Куда спешить? Вот уже новый кувшин несут, уважьте купцы достопочтимые. – Грот показал корчмарю за своей спиной два пальца, мол, срочно пару кувшинчиков пива к столу.

– Ну, коли так, то останемся, только мы не купцы, приказчиками у Пахома Ильича в лавке. – Иван рассеянно посмотрел по сторонам, икнул, и улыбнулся, завидев приближающийся кувшин с пенным напитком.

– Сегодня приказчик, а завтра, глядишь и хозяин своей лавки. Главное с нужными людьми дружбу вести. – Поучал прожженных торгашей Спиридон, не ведая, что приказчики Ильича, только на торговле зеркалами, наварили по сорок гривен на брата. И при желании давно могли заняться собственным бизнесом.

– А где в устье Ижоры склад разместить можно? Бывал я в тех местах, там и пристань то поставить негде. – Грот налил из большого кувшина в свой глиняный стаканчик пива и поднёс ко рту.

– А напротив дома убитого ижорца, на правой стороне, на поляне. – Ефрем сделал большой глоток и погладил себя по животу.

Грот чуть не подавился, услышав сказанное. Ведь почти год назад, именно он вспарывал живот пустившего их на ночлег местного кузнеца, прибивая к столбу его кишки, чтобы мучился казнённый подольше. А потом наблюдал, как муж сестры Спиридон, издевался над обезумевшей от ужаса ижоркой.

– Пора мне, завтра с восходом домой ухожу. – Свей, поднялся из-за стола, подмигнул Спиридону и попрощался с собутыльниками.

Пиво больше никто не приносил и вскоре Иван с Ефремом покинули корчму, напевая похабные песенки, поддерживая, друг дружку. Так и брела парочка до тёмного переулка, где приказчиков словно подменили.

– Правду говорил Лексей. Если перед употреблением маслица съесть, то не опьянеешь. – Ваня смачно сплюнул на землю.

– А я вот масла не ел, хи… – Ефрем прыснул в кулак, и парочка весело поспешила к терему своего хозяина.

В кабинете Пахома Ильича, на стене, висели прикреплённые кнопками листочки от блокнота, на которых были написаны имена купцов, проявивших заинтересованность в рассказах приказчиков. Интерьер кабинета в точности копировал один из рисунков, которые Ильич как-то подсмотрел у дочери, любуясь намалёванными красотками. Вместо большой лавки, которую обычно ставили у стены, способной разместить до шести человек, стояли две софы. Под кожаную обивку сидушки была засунута пакля, немного жестковато, но для этого времени, ни один король, не мог похвастаться подобной мебелью. Кресло у стола, предназначенное для владельца помещения, даже подлокотники имело мягкие, и размещалось таким образом, что вошедший в дверь посетитель встречался взглядом с сидевшим в нём человеком. На стене, сразу над подголовником, была прикреплена фотокарточка в рамке, где купец красовался вместе со своей командой на фоне ладьи.