Дмитрий Светлов - Черный князь

— Да ладно уж, все понимают, насколько тебе трудно, не каждому по силам поднять княжение с пустой земли.

— Кто из посадников управляет Пермскими землями?

Михаил Симеонович немного помялся, затем ответил:

— То уже стародавние волостные края Новгорода, ими управляют выборные посадники. Сейчас Пермь-Вычегодская волость под боярином Никитой Брязгой.

— Меня крепости и города интересуют. Найди для меня знающего человека, — попросил Норманн.

— На Чердынской дороге стоит крепость Чердынь, боярин Анфил Никитин у своей солеварни поставил Анфиловский городок, а Калинковы заложили другой на реке Боровая. Сейчас общество строит Андреевский городок, — улыбнулся постельничий.

— Каменный уголь для меня ломать? — догадался Норманн.

— Только между нами, — Михаил Симеонович заговорщицки подмигнул, — вече согласно передать тебе Пермь-Вычегодскую волость.

— Для Новгорода не велика потеря, а мне головная боль.

— С чего ты так решил? — недоуменно спросил постельничий.

— Купцы скупают мех, а мне содержать дружину да еще охранять эту Чердынскую дорогу, что проходит через Урал в Югорскую волость! — раздраженно ответил Норманн.

Михаил Симеонович с минуту озадаченно смотрел на правителя Карельских земель, затем принялся объяснять суть предстоящей сделки. Начал с цифр собираемой с аборигенов дани, которая оказалась более чем внушительной. С Пермь-Вычегодской волости ежегодно привозили по семь тысяч куньих, песцовых и норковых шкурок. Владельцы солеварен расплачивались серебром непосредственно в Новгороде. Деньги очень большие, вече никогда не отдало бы богатый край в чужие руки, да и купцы нашли подсказанную Норманном соль с медью. Главной головной болью обещали стать прииски. На золото слетятся не только башкиры с волжскими булгарами, впереди всех заявится московский князь. Достаточно перекрыть Москву-реку с Клязьмой, и новгородцам ничего не останется, как «добровольно» отдать богатые земли.

Решение малого веча оказалось более чем прагматичным. Норманн изначально прилюдно заявил, что не собирается принимать участия ни в золотом, ни в медном бизнесе. Отдавая волость под руку карельского князя, промышленники оставляли за собой прииски с рудниками. А вот московский князь загреб бы все под себя, в этом никто не сомневался. Был в предстоящей сделке еще один скрытый подвох. Новгородские умники не могли не рассчитывать на расширение границ «родственного княжества» от Волги в сторону Камы. Традиционный путь через реки Вычегда и Сухона хорош для торговли с местными охотниками, а большой поток меди с солью удобнее перевозить по глубоководным рекам и обжитым краям. И если сам князь до этого не додумается, его обязательно подтолкнут к подобной мысли. Если честно, Норманна не интересовал политико-экономический пасьянс новгородских бояр, он ждал открытия портала. Тем не менее нельзя было не помочь в скорейшем освоении богатейших мест. Петербургский Горный институт создали по ходатайству башкирского рудопромышленника Исмаила Тасимова, и содержался он на его деньги. Почему бы сейчас не сделать первого шага?

— Вот что, — как бы раздумывая, заговорил Норманн, — я поговорю с Максимом, он знает рудное дело и возьмется за обучение отроков.

Михаил Симеонович нисколько не удивился столь широким познаниям Максима, оно и верно, сейчас на дворе стояли времена людей универсально образованных, среди них был и Леонардо да Винчи.

— В Новгороде хватает своих рудознатцев, но за заботу спасибо, обязательно отпишу малому вече, — степенно ответил постельничий.

— Касаемо похода в африканские земли, — продолжил Норманн, — купцы могут взять в аренду трофейные самбуки.

— Спасибо тебе, Андрей Федорович! — Михаил Симеонович низко поклонился. — От всего купечества спасибо!

— Корабелов не дам, сам знаешь, их не хватает.

В Новгороде давно уже отработали такие финансовые вопросы, как кредитование, аренда или передача товаров на реализацию. Однако, читая договор аренды, он увидел параграф страхового возмещения убытков от порчи или гибели и сначала не поверил своим глазам.

— С каких это пор в Новгороде принято страхование имущества? — спросил князь с искренним изумлением.

— Не знаю, — пожал плечами постельничий, — правила возмещения ущерба прописаны еще в «Русской правде».

Норманн невольно потер виски — невероятно, но до появления знаменитого лондонского Ллойда без малого четыреста лет! А тут в ответ безразличное: «Не знаю!» Вот тебе и Русь с дикими нравами!