Лев Соколов - Своя радуга

…Неслышно плывущий в нескольких метрах над землей матовый шар, подобрался поближе к ворону, и выпустил в его сторону тонкий невидимый глазом короткий луч. Крылатого похонронщика пронзила резкая боль, будто его разом окунули в кипяток. Ворон подскочил и панически каркая суматошно взвился в воздух. Его испуганный грай встревожил остальных, и поле всколыхнулось шумом черных крыльев. Летучий шар тоже искал добычу, и делиться ей он не собирался. Особь лежавшая на траве подходила по всем параметрам. Шар опустился ближе над телом человека. Обшарил бестелесными силовыми щупальцами его тело, подплыл поближе к искаженному мукой лицу с закрытыми глазами. Вдруг от шара отделилась маленькая светящаяся зеленоватым цветом звездочка, повисела секунду над лицом человека, и неторопливо скользнула тому в приоткрытый рот. Еще какое-то время зеленоватый цвет виднелся из-за неплотно сомкнутых зубов мертвеца, а потом пропал.

…Парня звали Сбыславом. Или укороченно – Сбышко. А еще звали Дманей, или Дманькой. Прозывали его так потому, что работал он в подмастерьях у единственного на округу железнокузнеца, и частенько приходилось ему "дмать" – качать меха у печи-домны, подгоняя внутрь воздух, который вкупе с огнем творил внутри таинство чуда рождения на свет чистого железа. Работа с мехами ответственная, не каждый на неё годится. Надеялся парень, со временем и сам стать кузнецом. Надеялся парень, что будет у них с Малушей добрая и ладная семья. Да много на что он надеялся, пока не пришли обры. Взял он тогда в правую руку копье, в левую взял плетеный из веток щит – вот и вся его военная сряда. Даром что был он помощник кузнеца, а никакого доспеха у него не было. Не те железные вещи ковал кузнец, не те до этой поры инструменты были нужны людям. Кузнец делал мирное железо, а теперь уже времени перековывать не было…

Шел Дманя вместе со всеми за вождем. Держался своего мастера-кузнеца, как тот и велел. По правую руку от него и встал на поле. Ушла у Сбышко душа в пятки, как увидел он конную армаду обров. Вроде как немного ободрился, когда крикнули мужи-езеряне все вместе разом боевой клич. Да опять обвалилась душа, как запели вражьи стрелы и застучало по щиту, и пронзая его прутья вдруг возникли на внутренней стороне щита острия застрявших стрел, и застонали рядом раненые. А уж совсем душа обвалилась, как стронули обры с мест коней. Сперва медленно, будто и неторопливо, а потом все быстрее, и быстрей. И летели, в глухом топоте кони, от которых под ногами Сбышко задрожала земля. И сам он задрожал. А обры были все ближе, и видны были уже их раскосые глаза, и искаженные злым победным азартом лица, и блеск их оружия. "Затопчут!" – Подумал Дманя, судорожно сжимая копьецо.

Когда всадники подлетели и оставалось до них всего пару десятков шагов, взмахнули руками словене и полетел на конников оборот – у многих езерян кроме копей было еще по несколько дротиков, вот и приспело время пустить их в ход. – Острия вонзались в щиты, в людей и коней. Закричали люди, заржали кони, кувыркнулись кое-где с ног, сбивая других верховых. Но этого было мало, чтобы остановить конный вал, и он захлестнул езерян. Когда уже совсем навис над Дманей косматый степной конь он закричал и зажмурился выставив вперед свое короткое копьецо. Страшный удар откинул его куда-то. Он успел открыть глаза, и увидеть несущеиеся кубарем, мельтешащую вокруг него небо и землю, а потом его распластало по траве, и оглушило идущим отовсюду криком, бранью и гулом ударов. Зад захолодило, он посмотрев вниз понял, что угодил в неглубокую, заполненную водой канаву. Копья в руках не было, а шит не выдержав удара превзошедшего гибкость прутьев надломился по верхнему углу, да еще и лопнул один из ремней, что дежал его на руке. Кругом была свалка. И Дманя полез из своей канавы, оглядываясь в поисках хоть какого-то оружия. Но нашел он взглядом лишь нависшего над ним конного обра. Всадник чуть придержал коня и азартно горячо гикнув взмахнул своим копьем. Дманя отпрянул в сторону, заодно попытался закрыться щитом, но скривившийся из-за сломанной петли щит только болтнулся на руке, а острие затмив весь белый свет ткнуло Дмане куда-то повыше глаз. И он не почувствовал боли, а только услышал трескливый удар, будто лопнул от удара пень. Дманя рухнул обратно в канавку, свет и звук боя отдалился куда-то в неимоверную даль, все тело наполнила мертвенная тяжесть. Он из последних сил схватил с края канавы горсть земли и стеблей травы, не для того чтоб зацепиться, а только чтобы ухватить хоть что-то, потому что ускользало от него все. Схватил, так что руку не разожмешь, судорожно дернулся, угасая.
И перестал быть.