Сергей Шкенёв - Диверсанты Его Величества. «Рука бойцов колоть устала...»

— Мои следят, чтоб не забили совсем.

Наполеон кашлянул, намекая на то, что в приличном обществе принято разговаривать вслух. Деликатный, но настырный тип. Ладно, выпросил…

— Вопросы снабжения будут решены сегодня же, Ваше Величество, в долг и без лихвы. А пока предлагаю обсудить финансовые условия нашего соглашения о прекращении военных действий. Господин Державин, вы готовы озвучить российскую точку зрения в цифрах?

Гавриил Романович не только готов, но и рвется сделать это. Удивительно, но поэт и государственный чиновник сочетаются в нем столь органично, что, глядя на одухотворенное лицо, можно твердо сказать — вот человек, способный поверить алгеброй гармонию. Или измерить? Да какая, в общем-то, разница! Пусть хоть доказательство теоремы Пифагора в стихах напишет.

Может быть, когда-нибудь и напишет, но пока двенадцать томов in folio заключали в себе банальную прозу, разбавленную скучными цифрами. И отдельно, на мелованной бумаге с тисненой золотом печатью Министерства финансов, итоговая сумма. Вот она как раз не показалась Бонапарту скучной.

— Два с половиной миллиарда франков? — потрясенный французский император на всякий случай пересчитал ноли пальцем. — Это немыслимо!

Ага, а сам не меньше пяти в войнах заработал. Пополам — это честно.

— Рублей, а не франков, Ваше Величество, — поправил Державин. — За время вашего отсутствия начали чеканить монету с пониженным содержанием золота. Так что, увы, только рублями.

— Кто? — прорычал Наполеон. Кажется, его перестала беспокоить сумма, но появилась другая забота — выяснить имя мерзавца, покусившегося на святое право монархов. Да, только император может урезать франк. — Кто это сделал?

Не подлить ли масла в огонь? В самом деле, почему бы нет?

— Мой дорогой друг, — я доверительно склонился к корсиканцу через стол. — Вы позволите так называть? Вот и хорошо… Уже месяц, как чеканкой французской монеты не занимается только ленивый.

В реальности все обстояло не так печально, как мы пытались изобразить. Да, герцог Бентинк привез с собой пару кораблей фальшивок, но массовое их производство находится под контролем Александра Христофоровича и еще не запущено на полную мощность. Так, шлепают потихоньку худосочные наполеондоры, но лишь для того, чтобы не потерять навык. Немного заработать — не грех. Не знаю, правда, как собирается из этого извлекать выгоду Гаврила Романыч, но, честно сказать, это не моя забота. Но внакладе не останемся — знаю наверняка.

— Где и что подписывать? Я согласен!

Ошарашенный таким заявлением, Державин потерял дар речи, и если бы не помощь канцлера, молчание могло бы затянуться надолго. Мне тоже сказать нечего, готовился-то к ожесточенному сопротивлению по примеру вчерашнего вечера.

— Ваше Величество, зачем торопиться? — Ростопчин с ласковой улыбкой санитара, уверяющего буйного сумасшедшего, что смирительная рубашка тому очень к лицу, повторил вопрос: — Зачем торопиться?

— Франция в опасности!

— Согласен, но ваше недолгое присутствие поставит вашу же страну в более опасное положение.

— Почему недолгое?

— Без армии… Гибель императора ввергнет империю в хаос.

— Кто говорит о гибели?

Ростопчин пожал плечами:

— Все говорят. Давайте посмотрим правде в глаза — живым вы нужны только России.

Мог и не объяснять — корсиканец не дурак и сам все прекрасно понимает. Даже не удивлюсь, если он где-то глубоко внутри себя потешается над идиотами, для отъема денег разыгрывающими целое представление. Но в то же время Бонапарт знает, что без него эти деньги получить крайне трудно. Возможно, но трудно. И нет ли в его пафосном заявлении ответного спектакля? Мол, утром войска против англичан — вечером стулья… Тьфу, то есть возмещение расходов на войну. И шантажирует, гад.

— Да, Ваше Величество, — поддерживаю высказывание Ростопчина, — нам не нужны великие потрясения, нам нужна великая Франция.

Все равно смотрит с недоверием. И с ожиданием, конечно.

— И чтобы не было недомолвок, предлагаю рассмотреть прожект одного документа.

— Одного?

— Их несколько, но главный один. Прошу вас, Федор Васильевич, зачитайте.

Канцлер кивнул, обозначая почтительный поклон, и взял со стола тонкую красную папку:

— Мировой Имперский Кодекс, параграф первый…

— С боевым крещением, казак! — капитан-лейтенант Зубков хлопнул великого князя по плечу. — Вижу, в первый раз в деле был?