Евгений Шалашов - Лихое время. «Жизнь за Царя»

– Я жду… – ласково-лениво сказал Жолкевский, поигрывая знаком власти – позолоченной булавой, украшенной драгоценными камнями.

– Ясновельможный пан… – начал излагать заводила.

– Шапку и саблю… – перебил гетман.

– А? – не сразу понял шляхтич, но сообразил – кинув клинок в ножны, снял траченную молью шапку с некогда красным, а ныне грязным верхом, тряхнул ею перед гетманом и снова надел на голову. Прочие также убрали оружие и обнажили головы перед начальником.

«Канальи! – проскрипел зубами король. – А ведь передо мной и не подумали преклонить колени!»

– Вот, теперь говорите, пан Кшиштоф, – разрешил гетман, удивив короля знанием имени безлошадного шляхтича (коль скоро воюет в пеших наемниках, а не посполитовом рушении).

– Его Величество решил забрать у нас воинскую добычу, – сообщил шляхтич, кивая на тело боярина. – Дал за нее только десять талеров! Вот! – с укоризной продемонстрировал пан Кшиштоф кошелек.

– А какую цену назначили вы? – поинтересовался гетман.

– Я хотел бы получить за доспехи хотя бы четыреста талеров! – отчеканил повеселевший шляхтич.

Его Величество, сгорая от стыда, решил, что гетман сам предложит солдату достойное вознаграждение! Однако старый военачальник оказался хитрее:

– Пан Кшиштоф, если вы взяли кошелек и развязали его, стало быть, вы приняли плату, – пожал плечами Жолкевский.

– Ясновельможный пан гетман… – вспылил Кшиштоф, но товарищи, прислушавшись к речам воеводы, ухватили его за плечи и что-то зашептали.

– Пан Кшиштоф, вам не следовало принимать кошелек, – наставительно произнес коронный гетман. – Но если вы приняли плату, то теперь эти доспехи – собственность Его Величества… И еще… – раздумчиво сказал пан Станислав. – Как старший в гербе, я скажу, что мне стыдно за родича, что спорит с королем о таких пустяках, как четыреста талеров.

Солдат-шляхтич, осмыслив сказанное, одобрительно хмыкнул, поклонился гетману и, проигнорировав короля, ушел, о чем-то радостно галдя со своими товарищами.

Его Величество, прекрасно поняв второе дно в словах старого гетмана, решил сделать вид, что он ничего не понял. Повернувшись к Жолкевскому, король сказал, пытаясь вложить в слова побольше сарказма:

– Благодарю вас, ясновельможный пан гетман.

– Пустяки, Ваше Величество, – усмехнулся пан Станислав, слегка склоняясь в седле. – Как я понял, вы решили взять в свое собрание доспехи князя Мстиславского?

– Вы узнали князя? – удивился король.

– Я узнал доспехи князя Федора, – кивнул гетман. – Стальная бармица, с эмалевыми пластинами и чистым золотом… Этот панцирь стоит тысячу талеров.

– Поверьте, я думал вовсе не о цене доспехов, – сказал король и поправился: – Точнее, не об их денежной цене…

– Они будут хорошо смотреться рядом с доспехами царя Василия Шуйского и регалиями русских царей. Покойный князь Федор Мстиславский – первый боярин Русского государства и первый претендент на царский трон.

– Который пришел на помощь принцу, – покачал головой король.

– Кстати, Ваше Величество, – церемонно поклонился великий коронный гетман. – Я приехал, чтобы сообщить вам, что принц Владислав отдал мне свою шпагу.

– Где Его Высочество? – поинтересовался король, и тут голос его слегка дрогнул: – Какой выкуп вы возьмете за принца?

– Я не торгую сыном своего короля и его шпагой, – слегка усмехнулся гетман. – Принц Владислав доставлен в ваш шатер.

– Благодарю вас, – от души поблагодарил Станислав гетмана и, разворачивая коня к ставке, повлек за собой свиту.

Как бы то ни было, но мятежный принц – родной сын, которому предстоит передать трон и титул короля Речи Посполитой! А чтобы передать титул в республике, где короля выбирают пьяные шляхтичи, для этого еще надо постараться!

Для полноты счастья Сигизмунду не хватало тепла. Костер, разведенный посередине шатра, и жаровня, о которую Его Величество грел руки и ноги, помогали мало. Король пил горячую воду и наблюдал, как ест его сын. Сам король решил обойтись без ужина – с утра предстояло отстоять мессу по случаю победы и исповедаться.

Владислав, начинающий полнеть красавец, сидел за походным столом и вяло ковырялся в жареной рыбе. Возможно, после пиршеств, которые закатывали ему мятежные вельможи, аскетический ужин отца казался чересчур скудным. Или принц Владислав еще не отошел от битвы.

Когда принц закончил трапезу и принял из рук лакея салфетку, чтобы обтереть пухлые губы, король строго спросил: