Геннадий Эсса - Огненный шар

– Хочешь – верь, а хочешь – нет, но у меня год рождения 1995.

– Да ладно! – удивился Егор, смывая с головы мыло. – Насколько же я тебя старше, на девяносто пять, почти на сто лет. – Егор широко раскрыл глаза и окинул взглядом Жана с ног до головы.

– Примерно так.

Он покачал головой.

– Этого не может быть! Мы же с тобой ровесники.

– Ну да, только с промежутком в сто лет. Ты для меня дедушка как минимум.

Егор положил ладонь на горячую грудь Жана и стал щупать его пальцами.

– Даже через тысячу лет мы все будем одинаковыми, если, конечно, с такой жизнью опять не превратимся в обезьян.

– Та Лиза – твоя девчонка? – спросил Егор.

– Да.

– Она мне тоже понравилась. Ты меня прости за чистосердечные признания. И она тебя тоже любит?

– Любит.

Егор взглянул на Жана.

– Есть за что, – заметил Егор.

– Да и ты не промах, – Жан рукой коснулся тела Егора. – Таким, как твой дружок, только девчонок удовлетворять. Я вот и удивился, что у тебя нет ее до сих пор.

– Все как-то не до этого мне было.

– Мозоли не натер на руках?

– Вроде нет.

– Ну и молодец. Иногда тоже надо, – согласился Жан.

Когда они вышли из душа, мать уже накрыла на стол.

Ник сидел на стуле и скромно дожидался своих друзей.

– Вы что там? – спросил он. – Я думал, вас вообще уже смыло.

– Пойдешь в душ?

– Обойдусь. Я там, на Малой Морской схожу, – отказался Ник.

– Садитесь завтракать, – сказала мать. – Жан, что у него с рукой? Он же все равно ничего не скажет.

– Ничего страшного. Жить будет еще долго. Сильно ударился, синяка не миновать.

Егор толкнул его локтем, чтобы Жан помалкивал.

– Все нормально, – сказал Егор. – Должна же какая-то хоть память остаться от этих событий.

– Синяк – это еще что, – заметил Ник. – Там я убитых видел.

Мать замахала руками.

– О господи! Говорили же мы Егору бросить эту затею. Ничего они там не смогут сделать против этих большевиков, бесполезно бороться с ними. Они сейчас везде… Какая была страна, какой государь! Николай столько сделал для народа хорошего. А к чему приведет их власть – неизвестно. Она не продержится долго. Все равно вернется все к старому. А эти самодуры только весь народ всполошили, сами не знают, за что борются.

– Ну хватит, жена, – остановил ее отец. – Время покажет. Мы свой век доживаем, просто жаль вот их, молодых. Вы говорили что-то о будущем? Как это понять? – отец снял очки, отложил газету и подсел к столу.

– Они из двадцать первого века, – сообщил Егор.

Глаза отца заблестели от любопытства. Он тоже хотел услышать от своих новых знакомых, что они могут рассказать интересного.

– Власть эта будет еще там, в вашем веке? – спросил отец.

– Она продержится меньше восьми десятков лет, – стал разъяснять Ник.

– А потом?

– Потом просто рухнет. Партия большевиков превратится в маленькую партию, которая будет доказывать справедливость действий своих предшественников.

– И только?

– Да. Вернемся практически к капиталистическому строю.

– Но наш строй не капиталистический, а народный, – возразил отец.

– Ну, короче, к нему. И надо будет сменить несколько поколений, чтобы все потом исправить.

– Вы, молодой человек, много знаете, – заметила мать.

– Да, студент он, – сказал Жан, поедая печенье.

– Наши бедные студенты. Сейчас все закроется – и учиться будет негде. Какие вы счастливые люди, что там учитесь.

– Я тоже счастлив, – сказал Егор. – Что живу в это смутное время и что познакомился с ними, настоящими ребятами.

– А где же ваши девочки? – вспомнил отец.

– Делать им у Зимнего нечего. Пусть дома сидят. У родственницы они, – Жан долил из самовара себе чай. – Не женское это дело – по баррикадам лазать.

– Да и не ваше тоже, – заметил отец. – Чего ради свои головы подставлять? Вот мы растим сына и не знаем, что у него в голове. Это время всех с ума свело.

– Это точно, – согласился Жан. – Я тоже начинаю уже тихо сходить с ума.

Молодые люди распрощались с родителями Егора и вышли на улицу. Егор, как и раньше, пошел их проводить.

Они остановились у парадной и долго молча стояли.

– Закурить бы сейчас, – сказал Жан.

– Принести? Отец курит, – сказал Егор, стараясь хоть как-то протянуть время, чтобы подольше побыть вместе.

– Ты хороший парень, – сказал Ник. – Нам везет, что в этой жизни встречаются такие люди. Ты береги себя. Жизнь – шутка коварная. Так может обернуться, что и врагу не пожелаешь. Твой патриотизм никому не нужен. Разберись в жизни сам, главное, в ней не запутаться самому.