Дмитрий Дюков: Последний князь удела. «Рядом с троном - рядом со смертью»

В следующее появление на свет я оказался в теле, падающем ничком на утоптанную серую землю. В падении, судорожно пытаясь зацепиться руками за воздух, моё новое тело увидело на земле торчащую острую железяку. Тщетно попытавшись извернуться, со всего размаху напоролся лицом на проклятый штырь. Приколотый, как музейная бабочка булавкой к ткани, этим гвоздём-переростком к земле, я судорожно забился от боли. Через мгновение, ценой куска кожи со щеки, мной была обретена свобода. Перевернувшись на спину, новый симбионт пытался надышаться свежим, вкусным воздухом перед надвигавшимся неизбежным финалом. Однако возвращение в темноту всё не приходило, а вокруг ожидающего очередного небытия тела наблюдались удивительные явления. Три огромного роста и размера тётки в фольклорных костюмах, громко вопя и заламывая руки, суетились вокруг нового вместилища моего разума, а из-за их спины испуганно выглядывали несуразно крупные дети.

Одна из причитающих женщин, мгновенно успокоившись, начала махать рукой, зовя кого-то.

— Осип! Подь сюды к государю, Осип!

Тут же явился и Осип, здоровенный детина, который, закатав рукава, деловито потянулся ко мне, пытаясь одной рукой прижать к земле, а другой вытащить из земли рядом со мной железный пруток, при рассмотрении оказавшийся гранёным лезвием. «Вот и мучитель явился», — мелькнула мысль, а злая баба ещё и подначивала его, приговаривая:

— Свайку-то, свайку ухватистей бери, Осип.

Хотя сознание и говорило, что сопротивление лишь удлинит страдания, тело без боя сдаваться не собиралось. Крутясь ужом, я пытался руками оттолкнуть страшный нож, пускал в ход и зубы, чтобы заставить врага отпустить меня.

— Ай, грызется, маманя, — жалобился незадачливый убийца. — Ужо всю руку поел!

— Ничто, заживёт, — отвечала та. — Вот ужо Микитка в помочь прибёг.

Поняв, что лезут ко мне уже двое, я поднял крик, пытаясь кричать что-то вроде:

— Караул! Убивают, спасите!

Получалось крайне плохо, язык заплетался, однако когда всё же вышло, эти двое душегубов отскочили от меня, как ошпаренные. Рядом уже собрались и наблюдали несколько человек, гудел неразличимый гомон. Тут внезапно всё стихло, напротив меня стояли и крутили головой двое парней в окровавленной одежде, и один из них держал в руке нож. Тишину прорезал высокий женский крик:

— Воры, убойцы государевы!

Тут же в вышине ударил набат.

Парни бросились бежать, причём один из них прочь, а другой, наоборот, в сторону кричавшей женщины.

Добежав до неё, он упал на колени и, хватая окровавленными руками подол богато выглядевшего сарафана, заголосил:

— Помилуй мя, государыня царица Марья Фёдоровна, в падучей княжич бился, берегли мы ево, чтоб не убился до смерти.

— Княжич? — Красивое лицо женщины побелело и исказилось. — Эй, дворовые и сыны боярские, хватайте сего убойцу, держите накрепко!

В поднявшейся тут же суматохе, под набатный бой, последняя из оставшихся рядом тёток подхватила меня на руки и, обливаясь слезами, потащила к стоящему недалеко огромному терему, не обращая внимания на моё слабое сопротивление. Из её рук меня почему-то спасать никто не рвался, уже поднятый на крыльцо, я увидел, как красивая княгиня лупит чем под руки попадёт ту злую мегеру, что призвала ко мне этих неловких убийц.

Через пару суматошных минут, проскочив лабиринт комнат и переходов, мы оказались в светлом помещении, куда немедленно начал набиваться взволнованный люд. Чуть отдышавшись и немного успокоившись, я понял, что, похоже, закидывать мой разум обратно во тьму никто в ближайшее время не собирается. Следующим открытием стало то, что моим нынешним вместилищем оказалось тело ребёнка, и именно поэтому все окружающие казались мне великанами. Навострив уши, я пытался понять, куда меня забросила непонятная мне сила, чего ждать в дальнейшем и как максимально отсрочить очередной бросок в темноту.

Спустя непродолжительное время из кучи услышанных разноречивых сведений в голове пыталась сложиться мозаика понимания, и так мне стало известно, что зовут мое тело «Димитрий», его статус то ли царевич, то ли княжич, во дворе сейчас царица Марья убивает мою мамку боярыню Василису Волохову и повелела смертью казнить её сына Осипа и что то ли Димитрий, бившись в чёрной болезни, решил кого погубить, то ли Димитрия смертию жизни лишить хотели. Вот чёрт, похоже, напуганный разум принял попытку первой помощи за покушение на убийство и, оклеветав, приговорил к смерти мать и сына. Да уж, следующий перенос, думаю, будет прямиком в вечное пекло! Пока я пытался в голове сложить одно к другому, раны на лице, руках и плече были омыты водой и перевязаны чистыми льняными тряпицами.