Рава Лориана - Тучи над страной Солнца

А кто остался -- те, увы, не воины!

Манко:

Поймите, старики,

Мной движет не любовь к кровопролитью!

Но выбор -- восставать иль умереть!

Под их пятой мы медленно загнёмся....

Ничего не ответив, старейшины уходят, откланиваясь.

Занавес.

Вторая сцена.

Писарро сидит развалившись и положив ноги на стол. Перед ним испуганно стоят оба старейшины.

Писарро:

Ну, собаки, отвечайте,

Коль не желаете на ваших жалких шкурах

Опробовать искусство палачей

О чём вы говорили с Манко?

Первый Старейшина:

Мы говорили о делах в стране

И положеньем дел наш Первый Инка

Остался недоволен.

Писарро:

Чем недоволен?

Первый Старейшина:

Согласись,

что трудно быть довольным разореньем.

Писарро:

И что он предлагал?

Второй старейшина (поспешно):

Да ничего. Он, правда, полагал...

Писарро:

Что полагал?

Второй старейшина:

Он просто опасался, что народ,

До крайности нуждою доведённый,

Восстать способен вопреки законам

Да нам самим и без него то ясно!

Писарро:

Ну раз народ не слушает его

К чему терпеть нам этого смутьяна

Щенок, как нацепил себе корону

Стать королём желает и на деле...

Жестом прогоняет старейшин, те поспешно удаляются. Далее рассуждает вслух сам с собой.

Да и зачем теперь нам Первый Инка

Народ и без него покорен был!

Но просто так убить его опасно,

Подвергнуть пыткам в бунте обвинив

Немного опрометчиво, он всё-таки король

А к королям благоволит Корона...

Входит Гонсало Писарро

Гонсало, посоветоваться надо.

Гонсало:

Я сам пришёл искать твоих советов.

Хотелось бы отнять жену у Манко

Да как мне это сделать половчей?

Писарро:

А это мысль... коль Манко согласится

Тебе отдать жену, то он покорен,

Ну а намёк на бунт -- слова пустые.

А коли вправду непокорен, мы заменим

Ведь ведь братец у него в запасе есть!

Гонсало:

Зачем нам этот братец?

Не проще ли кому-нибудь из нас

Взять в жёны их красотку царской крови

И стать у них законным государем?

Зачем нам Манко? Для чего он нужен?

Писарро:

Пожалуй, он не нужен, в самом деле,

Мы без него два года обходились,

Народ не бунтовал почти... Посмотрим...

Затем шепчутся неразборчиво.

Занавес.

Третья сцена

На сцене Манко и его жена-сестра.

Жена-сестра:

Любимый брат, любимый мой супруг,

Мне кажется, беда нас ждёт с тобою

Страшнее чужеземных стрел и копий.

Манко:

Но что грозит нам здесь, в родной земле?

Жена-сестра:

Сам знаешь, наша родина -- не наша,

И чужеземцы попирают наш закон

Когда им в голову взбредёт...

Имела я неосторожность

попасться на глаза Гонсало

И он сказал, что слишком хороша я,

Чтоб быть женой индейца!

Манко:

Как он смеет!

Гонсало (выходя из-за угла, издевательским тоном) :

Так и смею! На твоей сестрице

Жениться я хочу, а свадебным подарком

Твоя корона будет!

Манко (с холодной яростью) :

За это оскорбленье -- тебя я вызываю на дуэль!

Гонсало:

Не смеши! Ты мне не ровня!

Манко:

Отчего же? Со шпагой я в ладах не хуже вас!

Гонсало:

Да в крови не хватает благородства!

Манко:

Потомок бога -- мало для тебя?

Гонсало:

Презренная собака ты, язычник!

И с белыми себя не смей ровнять!

Тем временем со всех сторон их окружают испанцы.

Схватить его и в цепи заковать.

Испанцы накидываются на Манко, но тот нежиданно для них ловко отбивается. Однако Гонсало удаётся схватить женщину и уволочь её, несмотря на сопротивление.

Жена-сестра (уносимая Гонсало) :

Прощай, мой брат, увидимся за гробом!

Я верю, за позор наш отомстят!

После того как её уволакивают, Манко удаётся обратить в бегство испанцев, который отнюдь не горят желанием обратиться в трупы.

Один из испанцев, убегая:

Индеец это разве? Это дьявол!

Манко:

А вам бы только беззащитных обижать!

( оставшись один, рассуждает сам с собой ):

Что же это значит?

Похоже, что Писаррова семейка

Меня решила извести всерьёз

Но я не буду ждать покорно смерти

Я знания добытые в бою,