Александр Гера - Набат-2

Был такой разговор у Пармена с Гречаным. Только не о поселениях, а о критических зонах, где как раз людей отселять придется. Три года назад первым заговорил об этом Судских, его поддержал Момот: потепление началось вместе с таянием арктических льдов, затопление европейских низин последует сразу. Что примечательно: затопило Голландию, дочерна выжгло Австралию, провалилась Тюменская область, на той стороне над Америкой нависла засуха, будто стекала вода на одну сторону, в Европу и Азию. В Китае из-за недостатка земель разразилась гражданская война, еще и мор непонятного происхождения, выкосило три четверти населения. Жалели бедных китайцев, вчерашних непримиримых врагов. Один Жирик, как всегда безжалостный в оценках, высказался: «Что вы там сюсюкаете, что бормочете о жалости? Тогда дайте им денег, хлеба, пустите жить в Россию. Зачем эти розовые пузыри? Скажите честно: не было бы счастья, да несчастье помогло. Скоро и мы все утопнем, так лучше о себе позаботиться!»

Давнее желание Пармена посетить святые места совпало с решением президента определить годные для жилья районы Сибири. Он не особенно следил за маршрутом ходоков, не удивлялся его переменам. Пусть ходят во здравие. Совестился он, что забыл о своих прежних побуждениях вернуть истинно славянскую веру. Не в то время затеял он пересмотр духовных позиций, у Всевышнего свои планы и виды на живущих. Он сам ставит опыты, сам ошибается и букашкам его божьим в серьезные дела влазить не след.

Перед ночевкой и последним переходом сделали маленький привал. Пармен достал термосок, мелкими глотками похватал пахучий отвар из горлышка и привалился к камню, отдыхая. Кронид спустился к самой воде и наблюдал с интересом за игрой водных струй. Он загляделся в поток чересчур, и Пармен обеспокоенно окликнул отрока.

— Дедушка Пармен, выше по реке человек, и он ранен! — крикнул он От реки.

Пармен подхватился, как ни хотелось отдыха.

— Как ты узнал?

— Видишь розовый оттенок между струй?

— Нет, внучек, — протер глаза Пармен. Слаб глазами стал, а такого нормальный зрячий не увидит.

— Я вижу и чувствую. Он спускается сюда, он шел за нами. Он ранен, но не враг нам. Оставайтесь здесь, отдыхайте, а я вернусь, — попросил Кронид.

Пармен не боялся за него. Был Кронид хорошо и не по годам развит, чуток и силен, обходился малой пищей, как приучил его сам. Он развел костерок и приготовился ждать, прислушиваясь к звукам вокруг.

Был жирующий год, четвертый, как водится, для созревания еловых семян, и сосняк с ельником шумел весело с легким потрескиванием падающих шишек. Мелкое зверье шебаршилось в листве, запасаясь провиантом, и Пармен слушал эти звуки жизни с тоскливой нотой: кому-то жить дальше, а ему скоро собираться в последний путь. Себя не обманешь. Внутри тела отключались какие-то датчики, контрольные приборчики, и оно хуже повиновалось ясной еще голове, которой приходилось исполнять работу за отключенные датчики и приборчики. Оттого и труднее двигаться.

Много ли он успел и успеет ли сделать завещанное ему дело? Растет Кронид, укрепляет в человеках веру в Бога единого, и это радовало, несло облегчение Пармену, такие необходимые на Пути к последнему пристанищу силы…

Кажется, он различил голоса.

Кронид перепрыгнул валун и, разгибаясь, встретил взгляд человека, сидящего у реки.

По всем приметам это был эвенк, белкующий в тайге. Только Кронид не заметил ружья и прочих охотничьих причиндалов. Взгляд его, пронизывающий одежду, не наткнулся на силки и петли из струны. Только обычный складничок в кармане.

Нет, это не охотник.

— Мир вам, — сказал он человеку.

Тот сделал глотающее движение и поклонился сидя. Кронид застал его врасплох: человек перематывал обмотки. Поза его мало напоминала манеру сидеть местных жителей. Приглядевшись лучше, Кронид обнаружил виденные некогда черты. Где он мог видеть его? Внутренний голос подсказал ответ, и он спросил человека:

— Баси ни цуйте, анато о митан десита ка? [2] Не вас ли я видел возле моста? ( яп .)

— Хонто! Со десу! [3] Точно! Именно! ( яп .) — совсем испугался человек.

— Не бойтесь, — успокоил его Кронид. — Я помогу вам. Как вас зовут? — учтиво спросил он.

— Оками, — поднялся человек на ноги и глубоко поклонился, руки по швам. — Я говорю по-русски. Я контрактник.

— А меня зовут Кронид, — перешел на русский отрок. — Что с вами случилось?

Оказалось, Оками ранил руку. Упал и напоролся ладонью на сучок. Он как раз промывал рану, пытался перевязать ее.