Георгий Зотов - Череп Субботы

Тот покатился по грязному полу. Умирающий царапнул его пальцами, прочитав надпись. Хотел сплюнуть – но не сумел.

– Эрмицин, – любезно кивнул Каледин. – Особый препарат, отпускается только по рецептам – больным, «сердечникам» с учащенным сердцебиением, риском инфаркта. Занижает пульс так, что тот не прощупывается… запросто можно сойти за труп. Мне пришло на ум – перед атакой мертвого профессора ты проглотил таблетку, в такой же оранжевой упаковочке… очень хорошо я это запомнил. Ты ведь пригласил нас в офис не просто так, да, Степушка?

– Да, – прохрипел Чичмарков, глотая кровь. – Мне нужны были ваши волосы, слюна, любые личные предметы. Мари-Клер позвонила: мол, хочет сделать куклы для проклятия… я согласился – оно ведь не помешает. Простецкая бабулька. Трезвонит и говорит – найди волосы, ногти таких-то и таких-то по внешности. А у нас ведь в империи народу до хрена. Однако я тебя с Алисой сразу узнал, по описанию – после «дела Ксерокса» ТВ вас неплохо раскрутило, да и кто ж еще это будет, если расследование по «грабителю могил» поручили вам? Третьего персонажа, «с бородкой», она мне тоже четко описала, а я не понял, что речь обо мне самом… Когда выбрался из мешка в морге, то пришел на Тверскую и собрал… волосы всегда остаются на месте пребывания человека, хотя бы один… и ручку вы, к счастью, забыли – переслал Мари-Клер через DHL, от анонимного отправителя. Подцепил волоски пинцетом, а офис поджег… щас спросишь, зачем профессора взял?

– Да, мне это крайне любопытно, – согласился Каледин.

По лианам на потолке шустро, с криком пробежала обезьяна.

– Ну, так логичнее. – Чичмарков дышал тяжело, с хрипом. – Два трупа пропали из морга, и спроса нет… а если один, так это и подозрительно. Со свинцом в мозгу профессор как зомби на операции не годился… я его в Москву-реку сбросил, камень к ноге привязал. Мари-Клер, чертова бабка, все карты мне спутала… я ей, вишь ли, в виде персонажа «с бородкой» во сне привиделся, без грима, типа как церемонии помешать могу… Оно и верно.

Он захлебнулся кашлем. Каледин сделал ему второй укол.

– План у меня такой и был, – выдохнул Чичмарков. – Собирался ограбить могилку Пушкина, а потом, дабы пыль в глаза пустить, тебя с Алиской нанять на расследование. После звонка старухи я передумал – решил, в тот же вечер смерть свою инсценирую. Так лучше, с мертвого-то – какой спрос? Кольчугу под рубашку надел от ножа, повесил бычий пузырь со своей кровью, специально из вены нацедил. Корейца-смертника нанял киллером – вот почему японца-официанта уволил. Заплатил ему столько, что не жалко дважды умереть. Кабы я раньше знал, что Мари-Клер нас троих угробить хочет! Застала, можно сказать, врасплох, не предупредила. Но я быстро сориентировался. Сижу, пью шампанское с вами, а тут профессор-зомби с ножом ломится. Остолбенел маленько и радуюсь: вот он – подарок судьбы.

Каледин проследил за новым прыжком серой обезьяны.

– Первое подозрение у меня возникло, когда достал список адептов секты Хабельского, из секретного архива МВД, – сказал он, не глядя на Чичмаркова. – Ты в этом списке тоже присутствовал, 14-летний парень… но проходил как свидетель… было и имя Сандова, будущего пресс-секретаря императора. Это подозрение я сразу отмел – ты же мертв, на моих глазах убили. Но тут звонит мне Дима Еблан… и сообщает, что на его телефоне остался звонок с твоего сотового… через два часа после того, как ты умер.

Чичмарков закашлялся, сплюнул кровь.

– Так вот на чем я прокололся, – выдохнул купец. – И всего-то два нужных номера с этой симки мне требовалось… вставил карту на пару секунд перед тем, как уничтожить… ошибочно нажал кнопку и еблановский номер набрал. Сидел потом и думал – может, убить его? Эх, какого дьявола музычку играть к обеду приглашал… вот и довыпендривался перед друзьями. Я первый злодей в мире, которого погубило пристрастие к низкопробной попсе.

Федор посмотрел на часы – он ожидал услышать сирену «скорой».

– Я рад, что ты не убил Еблана, – сказал он. – Иначе я, стоя за твоей спиной, серьезно колебался бы – стрелять или нет? Все-таки от такой напасти человек страну избавил, в историю страны имя золотыми буквами вписал.

Чичмарков застонал – боль пересилила действие морфия.

– Ну, а потом я решил, – продолжил он, морщась, – Еблан не поймет… во-первых, бедняга по природе своей дурак, а во-вторых… посчитает, что балуется кто-то… мало ли кому телефон мертвеца в руки попадет.