Наталья Болдырева: Ключ

— Трусы! — этот окрик заставил толпу рассыпаться.

Приподняв гудящую голову, я увидел других людей. Людей, облачённых в кольчуги. Они бежали ко мне, и им уступали дорогу. Один, с мечом, жарко блестящим от пролитой крови, шёл, заглядывая в глаза каждому, и каждый опускал взгляд.

— Где вы были, когда мой отряд сражался с грабителями? Где бы вы вообще были, если бы не мои люди?! Прятались под своими телегами? Кто позволил вам отходить от обоза? Из-за вас я потерял пятерых… Пятерых! Герои, ха! Псы! Осмелились тявкать, лишь когда враг показал спину. Всем возвращаться к телегам и ждать там, слышали? Ждать там, пока мои люди прочёсывают лес.

Он остановился. Жалкая и присмиревшая толпа потянулась прочь от избушки. Взглядом сосчитав своих солдат, воин повернулся ко мне.

— Пойдёшь в обоз. Сам. И будешь ждать там. Ясно?

Ничего не соображая, я отрывисто кивнул — поляна плавно закружилась. Удовлетворённый таким ответом, воин дал знак солдатам, и они пробежали мимо, задев тяжёлыми мокрыми плащами, скрылись в чаще позади избушки. Я рванулся было следом, ведь именно туда убежала девочка, но один из босяков задержался, чтобы подтолкнуть меня вилами в противоположную сторону, и я побрёл в указанном направлении. Человек с вилами сопровождал меня.

Острая боль накатывала волнами. Я шёл, ощупывая полученные ушибы, и мимо меня пробегали люди, много людей. Мой конвоир не пытался заговорить с ними, молчал и я, и те скрывались из виду, растворяясь в гуще кустарника. Иногда из зарослей выныривали воины. Одним взглядом оценив наш тандем, не говоря ни слова, спешили мимо — в глубь чащи. А когда в просветах показалась дорога, наперерез, ломая ветви тяжёлой ношей, вывалился раненый солдат. Человек, которого он нёс на плечах, был мёртв. В том, что он был мёртв, я не усомнился ни на миг. Руки убитого свободно свешивались с плеч солдата. Залитая кровью, неестественно вывернутая и сжатая в кулак ладонь, неровно остриженный ноготь с траурной каймой. Я покачнулся, накатила дурнота, всё закружилось, и, почти падая, я отшатнулся в сторону, подальше от натужно хрипящего раненого.

— Куда? — Он повернулся, и я увидел кровь, стекающую на глаза из-под шлема. — Помоги.

Это звучало как приказ. В два шага солдат преодолел разделявшее нас расстояние и, перехватив за руки, сбросил ношу с плеч.

— Ноги держи…

Я послушно подхватил труп повыше лодыжек. Толстая кожа сапог была пропитана кровью. Я отвёл взгляд. За моей спиной уже никого не было, где-то рядом хлёстко ударяли в спешке раздвигаемые ветви. Солдат стоял, откинув голову, и дышал глубоко и неровно. Потом он встряхнулся, как пёс, и скомандовал:

— Пошли.

Мы спускались по склону к широкому тракту. Спотыкаясь о камни, я пытался охватить взглядом открывающуюся панораму. Вдоль совершенно разбитой грунтовой дороги длинной лентой вытянулся обоз, собранный из запряжённых лошадьми телег. Двигаясь медленно и нехотя, под нами ползли крытые фургоны, разбитые колымаги, какие-то абсолютно дикие волокуши. Люди, впряжённые в волокуши, смотрели только себе под ноги. Возницы фургонов, плотно вставших вдоль тракта, грозили им кнутами, громко ругались, сплёвывали. Они хотели двигаться дальше, но им мешал затор из брошенных хозяевами телег. Со всех сторон к обозу спускались люди. Затор постепенно рассасывался. Когда мы подошли ближе, движение на тракте уже возобновилось. Выйдя на дорогу, солдат остановил первый же фургон.

— Довезёшь до гарнизона в Крючьях. — Не обращая внимания на протестующие возгласы хозяина, мы перевалили начавшее деревенеть тело через борт.

— Куда? Полотно! Там же полотно! Кровью испачкаешь!

— Заткнись… — Солдат вдруг опёрся о высокое колесо фургона. Сморгнул, встряхнул головой, покачнулся. Я поддержал его, схватил под локоть.

Удар с разворота в челюсть отправил меня в грязь. Кулак плотно прошёлся по скуле — перед глазами потемнело. Я сел, пытаясь разобраться с разбегающимися мыслями. Застонал, ощутив наливающуюся боль. Солдат потёр костяшки, рассеянно оглянулся и бросил мне:

— Проваливай.

Развернувшись, он захромал в хвост обоза.

Пытаясь встать, я опёрся о деревянную спицу. Фургон тронулся. Колесо подняло меня на ноги, волоча вперёд. В ладони вонзились мелкие занозы. Шатаясь, я отошёл в сторону. Ладони горели. Я встал у обочины, чтоб вынуть деревянные иглы. От затора не осталось и следа, и на дороге стало свободнее. Девочка! Я сплюнул. Кровью. Мне надо срочно найти девочку. Это я помнил очень чётко. Вот только никак не мог сообразить — с чего начать поиски?