Наталья Болдырева: Ключ

— А на голове это зачем?

Я, не снимая своего головного убора, включил фонарь.

— Вуаля! Это шахтёрская каска.

— Ты что, шахтёр? — удивилась девочка. — А где здесь шахта?

— Шахты здесь нет, и я не шахтёр. — Мы потихоньку двинулись дальше, она улыбалась и поглядывала на меня с нескрываемым любопытством. — Я геолог. А ты? Красная Шапочка, идёшь к бабушке и несёшь ей пирожки?

— Не угадал! — Девочка недовольно сморщила носик. — Не к бабушке, а от бабушки. И нет у меня никакой красной шапочки.

— Ну, так и я — не серый волк… — Я провёл ладонью по её нагретым солнцем волосам и вновь почему-то вспомнил, как невероятно сложно было найти эту работу.

— Я убежала, — она искоса глядела на меня, ожидая реакции.

— Вот как, — я не казался заинтересованным.

— Да! — Моё очевидное равнодушие явно её возмутило. — От деда с бабкой.

— Так ты Колобок! Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл… Вредные дед с бабкой?

— Страшно! — обрадовалась девочка моей догадке. — Ничего не разрешают, заставляют за свиньями ходить, а они такие… — Втянув голову в плечи, девочка отчаянно замотала головой. Потом как-то очень уж по-взрослому вздохнула. — Домой мне нельзя: мама заругает. Она говорит, что у неё и без меня хлопот полон рот. Пусть, говорит, за тобой хоть бабушка присматривает.

— Что же ты делаешь?

— А я к бабке совсем не хожу… Ну почти что… Но зато я гуляю по лесу!

— Одна? — я вскинул бровь.

— У меня есть собачка, только она сегодня дома осталась.

— Дела? — посочувствовал я, и девочка вновь развеселилась.

Мы шли по дороге вдвоём, и нам было легко и весело вместе. Она трещала без умолку, а мне достаточно было серьёзно кивать и заинтересованно мычать. Солнце вставало быстро и припекало уже жарко, и я кое-как почистил ступни. Когда показался поворот на контрольную точку, мне уже не хотелось расставаться со своей маленькой спутницей.

— Слушай, подруга, — остановился я и, прикинув, что утро ещё только началось, а до вечера можно успеть и до посёлка добраться, и произвести рекогносцировку на местности, предложил: — А давай ты мне пробы собрать поможешь?

Это было моей первой ошибкой. Самой первой и самой ужасной. Даже лезвие, твёрдо и жарко упирающееся в бок, не беспокоило меня так, как беспокоило отсутствие девочки. Я всё ещё вглядывался в тёмные заросли, надеясь и боясь, что вот сейчас её приведут. Или принесут…

— На охрану не очень-то рассчитывай. Я наверняка успею выпустить тебе кишки, крыса! — Высокий светловолосый человек с холодными серо-стальными глазами неправильно истолковал мой мечущийся взгляд.

— Верю, — вздохнул я, — только и ты поверь мне, пожалуйста, я не крыса… и не стукач, и не подсадная утка. Я вообще не знаю, как я тут очутился.

Нет, конечно, в общих чертах…

Девочка согласилась легко и радостно, и при первом же просвете в стене деревьев я обулся, мы свернули с дороги и углубились в лес. Судя по карте, здесь должен был быть ручей, бегущий по участку, где мне предстояло провести полных два месяца полевых работ. Место это было хорошо знакомо девочке, и вскоре мы услышали спокойное журчание воды и увидели широкий, без чётких границ берегов, скачущий по диким зарослям и ныряющий под гниющие коряги поток.

Ориентируясь скорее на звук воды, чем на яркую влаголюбивую растительность, мы пошли вверх по течению, то теряя ручей из виду, то внезапно наталкиваясь на прихотливо изгибающееся русло. От подлеска тянуло сыростью, а солнце ещё не поднялось достаточно высоко, чтобы пробить густую поросль у нас над головой, и я отдал девочке свою ветровку.

Судя по карте, мы давно уже должны были добраться до места, но я не слишком беспокоился. Девочка с энтузиазмом продиралась через бурелом, а разницу в расстоянии можно было списать на погрешности топографов и пересечённый характер местности. Одна из задач моей командировки и состояла в уточнении старых карт перед планируемым строительством. Единственное, что мне не нравилось, — это некоторое несоответствие ландшафта моим скромным ожиданиям: сырой перегной под ногами сменился суглинком, и смешанный лес начал постепенно переходить в хвойный, что обещало непредвиденные затруднения. Но когда, пригнув очередную еловую лапу, я увидел исток ручья, то застыл как вкопанный.

Ручей выходил из пещеры в скале. Его стремительный бег дробился о каменные стены и рассыпался звонким эхом. Рука невольно потянулась к затылку. Нет здесь скал. Сроду не было, и быть не может. Уж во всяком случае — не таких здоровенных… И тем не менее… Задирая голову, не сводя глаз с этого чуда местной природы и оттого постоянно спотыкаясь, я пересёк неширокую прогалину, оглядел тёмные своды, и на меня повеяло холодом подземелья. Девочка уже кидала камешки и слушала, как прокатывается под сводами эхо. Скала. Метров пять высотой, не меньше. Обнажённая порода указывает на достаточно ранний период формирования, и, что самое любопытное, судя по звуку бегущей воды, полость в скале достаточно велика. Всё это я передумал, прыгая на одной ноге, вслепую развязывая кроссовки. Привлечённая моими ужимками, девочка отвлеклась от забавы.